Примечательна версия объяснения происхождения словоформы «ни пуха ни пера» русского дореволюционного писателя и фольклориста А. А. Мисюрева. Александр Александрович долгие годы собирал рабочий фольклор в Сибири. Мисюрев выдвигал гипотезу «внутренней борьбы» с прошлым сибиряка-христианина, в котором еще живы языческие суеверия.
Перед охотой, полагал А. А. Мисюрев, охотник остерегался поминать всуе христианские термины: считалось, что это рассердит лешего и в итоге навредит в промысле. Отсюда и ритуальное «открещивание» «ни пуха ни пера», которое должно было принести удачу.
Это мистическое заклинание, приносящее удачу, полагает кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИРЯ РАН Ольга Игоревна Северская, действительно предшествовало нелегкому испытанию, некоему ответственному делу, которое не след сглазить. Традиционный ответ на фразеологизм «К черту!» являлся логическим дополнением данного ритуального вербального действа. Ольга Игоревна объясняет этимологию фразеологизма «ни пуха ни пера» стремлением наших предков перед охотой «обдурить» хозяина леса, заверив его в том, что промысловику в его владениях «ничего не надо». О. И. Северская приводит многочисленные примеры из отечественной художественной литературы, где охотники и рыболовы таким образом настраивали себя на удачу.
Аналогичной версии придерживается и коллега Северской, тоже кандидат филологических наук, М. М. Вознесенская. Мария Марковна относит «ни пуха ни пера» к «охотничьим» фразеологизмам (всего, по подсчетам М. М. Вознесенской, в отечественных фразеологических словарях таких словоформ более тридцати – «за двумя зайцами», «сесть (лечь) на хвост», «на ловца и зверь бежит» и т.д.).
В пожелании «ни пуха ни пера» Вознесенская обращает внимание на метонимию тропов «пух» (пушной зверь») и «перо» («птица»). То есть, охотнику желали не добыть ни зверя, ни пернатых – от обратного, чтобы при этом обмануть лешего и не «сглазить» будущую охоту. В качестве примера употребления расхожего фразеологизма Мария Марковна приводит повесть Василия Аксенова «Мой дедушка – памятник», где одна из героинь желает «ни пуха ни пера» другому герою, а ее визави «по охотничьей привычке» отвечает: «К черту».
Отечественные лингвисты единодушны в трактовке этимологи данного фразеологизма. Более того, для выяснения исторического значения этого словосочетания нет нужды подробно углубляться в семиотику его составляющих-существительных.
Как это разъясняют словари
Общее единодушие толковых словарей фразеологизмов сводится к тому, что фраза «Ни пуха ни пера!» - это пожелание удачи в каком-либо деле или начинании (словари Д. Ушакова (1939 г.), А. Федорова (2008 г.), В. Мокиенко и Т. Никитина (2007 г.), Е. Телия (2006 г.).
В этих словарях, расширенно разъясняющих значение данного фразеологизма, перечисляются многочисленные житейские ситуации, при которых исследуемая фраза может употребляться. Современные ученые-лингвисты («Большой словарь русских поговорок» Мокиенко и Никитина) не гнушаются и перечислением шутливо-ироничных вариаций смысла этой словоформы: «казарменная (общежитская) подушка», «курсантская постель», «раскладушка».
Однако в большинстве словарей непременно сказано, что исторический первоисточник фразеологизма «ни пуха ни пера» следует искать в традициях подготовки праславян к охоте.
Ни того ни другого, чтобы не сглазить
У одного из самых известных отечественных лингвистов Дмитрия Николаевича Ушакова в толковом словаре русского языка «ни пуха ни пера» - это пожелание удачи охотнику вроде обрядового «проклятия» - чтобы тот вернулся с добычей; прямое же славословие в данном случае способствует «сглазу».
В «Большом фразеологическом словаре русского языка» Е. Н. Телия смысл данного фразеологизма также сводится к общему пожеланию удачи в чем-либо, впрочем, часто произносимом в шутку.
Причем тут охота
Примечательна версия объяснения происхождения словоформы «ни пуха ни пера» русского дореволюционного писателя и фольклориста А. А. Мисюрева. Александр Александрович долгие годы собирал рабочий фольклор в Сибири. Мисюрев выдвигал гипотезу «внутренней борьбы» с прошлым сибиряка-христианина, в котором еще живы языческие суеверия.
Перед охотой, полагал А. А. Мисюрев, охотник остерегался поминать всуе христианские термины: считалось, что это рассердит лешего и в итоге навредит в промысле. Отсюда и ритуальное «открещивание» «ни пуха ни пера», которое должно было принести удачу.
Это мистическое заклинание, приносящее удачу, полагает кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИРЯ РАН Ольга Игоревна Северская, действительно предшествовало нелегкому испытанию, некоему ответственному делу, которое не след сглазить. Традиционный ответ на фразеологизм «К черту!» являлся логическим дополнением данного ритуального вербального действа. Ольга Игоревна объясняет этимологию фразеологизма «ни пуха ни пера» стремлением наших предков перед охотой «обдурить» хозяина леса, заверив его в том, что промысловику в его владениях «ничего не надо». О. И. Северская приводит многочисленные примеры из отечественной художественной литературы, где охотники и рыболовы таким образом настраивали себя на удачу.
Аналогичной версии придерживается и коллега Северской, тоже кандидат филологических наук, М. М. Вознесенская. Мария Марковна относит «ни пуха ни пера» к «охотничьим» фразеологизмам (всего, по подсчетам М. М. Вознесенской, в отечественных фразеологических словарях таких словоформ более тридцати - «за двумя зайцами», «сесть (лечь) на хвост», «на ловца и зверь бежит» и т.д.).
В пожелании «ни пуха ни пера» Вознесенская обращает внимание на метонимию тропов «пух» (пушной зверь») и «перо» («птица»). То есть, охотнику желали не добыть ни зверя, ни пернатых - от обратного, чтобы при этом обмануть лешего и не «сглазить» будущую охоту. В качестве примера употребления расхожего фразеологизма Мария Марковна приводит повесть Василия Аксенова «Мой дедушка - памятник», где одна из героинь желает «ни пуха ни пера» другому герою, а ее визави «по охотничьей привычке» отвечает: «К черту».
Выражение «ни пуха, ни пера» – заклинание, призванное обмануть нечистую силу, означает пожелание успеха, удачи. На языке охотников под словом «перо» подразумевается «птица», а слово «пух» ассоциируется со словом «звери». Замаскированными словами выражается пожелание больших удач при охоте на птицу или зверя. Существуют также конкретные варианты – «ни лапы, ни хвоста», «ни чешуи, ни плавника».
Происхождение фразеологизма восходит к дохристианской языческой культуре. В те времена основным занятием людей был натуральный промысел: охота, рыбная ловля и собирательство. Эти виды промыслов являлись основой существования родовой общины.
Наши предки опасались недобрых мыслей, порчи и сглаза. Если предполагались важные мероприятия, от которых зависело благополучие племени, то сглазу придавали особое значение.
Охотники были суеверными людьми, верили в злых духов, забирающих удачу. Собираясь на охоту или рыбную ловлю, люди договаривались с добрыми духами и отвлекали внимание злых недоброжелателей.
Фраза, возникшая в среде охотников, основана на суеверном представлении: при прямом пожелании (и пуха, и пера) результаты охоты можно «сглазить». В ответ говорят традиционную фразу: «к черту!», чтобы тоже не «сглазить».
Отправляющийся на промысел охотник, получал своеобразное напутствие, которое означало: «Пусть твои стрелы летят мимо цели, и не поразят ни одну птицу, ни одного зверя; пусть расставленные тобой силки и капканы останутся пустыми, так же, как и ловчая яма!».
Смысл замаскированного пожелания означал: «чтоб тебе принести побольше пуха и пера»! Добытчик отвечал: «к черту!».
Считалось, что высказываниями отрицательного характера, мол, «ни пуха тебе, ни пера», иными словами: чтоб тебе ни зверя добыть, ни птицу поймать, можно было провести коварных недоброжелателей. После пожелания неудачи всё произойдет наоборот и охотник вернется с «пухом и перьями», то есть с богатой добычей.
Недобрые слова, высказанные вслух, должны были усыпить бдительность лесных духов, оберегающих обитателей лесов от охотников, и сопутствовать успеху. В таком случае появлялась уверенность, что злые духи, присутствующие при этом диалоге, не будут строить козней во время охоты. Услышит пожелание злой дух, и у него пропадёт желание пакостить охотнику. Ловец, которому пожелали неудачи, уже наказан и даже самая злая сила его не тронет. Тёмные силы, услышав про неудачную ловлю, отправлялись восвояси.
Обязательная адресация «к чёрту» – своего рода просьба сходить к нечистому и передать ему «злые пожелания». Чёрт, которому присуща противоречивость характера, перевернёт просьбу и выполнит всё наоборот.
В такой своеобразной форме современные люди обычно желают удачи школьнику или студенту перед экзаменом.
Таким образом, внешне негативный фразеологизм «ни пуха, ни пера» на самом деле «пожелание наоборот» – добрые слова удачи и успеха человеку. Эта словесная формула обезвреживает от сглаза, способствует удаче.
Примечательна версия объяснения происхождения словоформы «ни пуха ни пера» русского дореволюционного писателя и фольклориста А. А. Мисюрева. Александр Александрович долгие годы собирал рабочий фольклор в Сибири. Мисюрев выдвигал гипотезу «внутренней борьбы» с прошлым сибиряка-христианина, в котором еще живы языческие суеверия.
Перед охотой, полагал А. А. Мисюрев, охотник остерегался поминать всуе христианские термины: считалось, что это рассердит лешего и в итоге навредит в промысле. Отсюда и ритуальное «открещивание» «ни пуха ни пера», которое должно было принести удачу.
Это мистическое заклинание, приносящее удачу, полагает кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИРЯ РАН Ольга Игоревна Северская, действительно предшествовало нелегкому испытанию, некоему ответственному делу, которое не след сглазить. Традиционный ответ на фразеологизм «К черту!» являлся логическим дополнением данного ритуального вербального действа. Ольга Игоревна объясняет этимологию фразеологизма «ни пуха ни пера» стремлением наших предков перед охотой «обдурить» хозяина леса, заверив его в том, что промысловику в его владениях «ничего не надо». О. И. Северская приводит многочисленные примеры из отечественной художественной литературы, где охотники и рыболовы таким образом настраивали себя на удачу.
Аналогичной версии придерживается и коллега Северской, тоже кандидат филологических наук, М. М. Вознесенская. Мария Марковна относит «ни пуха ни пера» к «охотничьим» фразеологизмам (всего, по подсчетам М. М. Вознесенской, в отечественных фразеологических словарях таких словоформ более тридцати – «за двумя зайцами», «сесть (лечь) на хвост», «на ловца и зверь бежит» и т.д.).
В пожелании «ни пуха ни пера» Вознесенская обращает внимание на метонимию тропов «пух» (пушной зверь») и «перо» («птица»). То есть, охотнику желали не добыть ни зверя, ни пернатых – от обратного, чтобы при этом обмануть лешего и не «сглазить» будущую охоту. В качестве примера употребления расхожего фразеологизма Мария Марковна приводит повесть Василия Аксенова «Мой дедушка – памятник», где одна из героинь желает «ни пуха ни пера» другому герою, а ее визави «по охотничьей привычке» отвечает: «К черту».