С. ВИТИЦКИЙ
ПОИСК ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ, ИЛИ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ТЕОРЕМА ЭТИКИ
Три вопроса повторяются неизменно: что в человеке
Является собственно человеческим? Как он приобрел это
Человеческое? Как можно усилить в нем эту человеческую
Сущность?
Дж.Брунер «Психология познания»
(Изд-во «Прогресс», Москва, 1977, стр. 387)
У всех, без исключения, героев этой книги несколько прототипов. Черты этих
прототипов в каждом из героев перемешаны в достаточно произвольной пропорции. То
же можно сказать и о наиболее острых из описанных в книге ситуаций. Поэтому,
хотя многое и даже очень многое здесь – незамысловатая калька с реальности,
бессмысленно задаваться вопросами типа: «кто есть кто, что есть что, где и когда
именно?»
Большинство процитированных в книге «машинных» афоризмов взяты автором из
сборника «Компьютерные игры» (Лениздат, 1988). Автор пользуется случаем выразить
свою благодарность и восхищение создателям соответствующих программ для ЭВМ.
Милым друзьям моим, с которыми я сегодня -
Чаще или реже, но – встречаюсь, и тем из них,
С которыми, может быть, не встречусь теперь
Уже больше никогда.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЧАСТЛИВЫЙ МАЛЬЧИК
Вдруг наступает такой момент, когда ты ощущаешь потребность подвести итоги,
сказал тогда Станислав. И вовсе необязательно это случается с тобой на старости
лет… (Он испытывал приступ глубокомыслия). И необязательно тому должна быть
какая-то особая причина! Происходит вот что: некто, живущий внутри и обычно
занятый своими делами, вдруг отвлекается от этих дел и задумчиво произносит:
«Что же, сударь мой, кажется, нам пора подводить итоги…»
Виконт выслушал этот период благосклонно, хлюпнул трубкой и произнес:
«Покупаю. Записывай…» Но Станислав ничего записывать естественно не стал – он
прислушивался к своему внутреннему ощущению, понимая уже, что это –
предзнаменование. Ощущение постепенно пропадало, теряло остроту… определенность…
первоначальную свою свирепую многозначительность – ясную непреложность
счастливого стиха… Он так и не понял, какие, собственно, итоги понадобилось ему
вдруг подводить.
Это происходило в тысяча девятьсот семидесятом году, весной, в день, когда
Станиславу стукнуло тридцать семь. Точнее, вечером того дня, а еще точнее –
ночью, когда гости все уже разошлись, мама принялась прибирать посуду, а
Станислав вместе с другом своим Виктором Кикониным (по кличке Виконт) пошли
проветриться, а проветрившись, вознамерились еще немного посидеть – теперь уже у
Виконта.
Была бутылка розового «вин-де-масэ», был крепкий кофе со сливовым вареньем,
гитара тихонько звенела, и двое творцов, подлинных поэтов, двое кровных друзей,
почти братьев, осторожно и с чувством выводили:
На штурвале застыла рука,
Мачты срезал седой туман,
Тяжело на душе моряка,
Впереди только ветер и тьма…
Тяжело на душе моряка,
Впереди только ветер и тьма…
Плюс Киконин, музыка – его же]
Почему-то Станиславу вспомнилось, что он неоднократно тонул. Собственно, он
тонул трижды. В первый раз – совсем маленьким, еще до войны, в каком-то пруду
Лесного парка. Мама сидела на бережку и разговаривала с тетей Лидой, а маленький
Слава плескался сначала на мелководье, а потом решил сходить вглубь. Сперва под
ногами было твердо, потом появился тоненький и противный слой ила, потом – что-
то вроде кирпичного поребрика, а потом не стало ничего. Плавать Слава не умел.
От страха он широко раскрыл глаза, увидел тусклый свет вверху, колышущуюся тьму
впереди и забился судорожно, уже зная, что – пропал. И вдруг под ногами снова
появилось твердое с тоненьким слоем ила. Он быстро выбрался на берег и сел рядом
с мамой на разостланное покрывало. Никто ничего не заметил. И ничего вокруг не
изменилось. И он вдруг подумал, что на самом деле он уже утонул, а на покрывале
вместо него сидит кто-то другой, но никто этого важного обстоятельства не
замечает. И вот именно (и только) в этот момент он испугался по-настоящему.
Второй случай был гораздо интереснее. Это была довольно странная история.
Уже во время войны, в эвакуации – они жили в деревушке Кишла, Чкаловской
области, – Слава с деревенскими ребятишками затеял кататься в лодке. Они залезли
в лодку впятером, разобрали весла, и вдруг Толька Брунов заорал ужасным голосом
и сделался белый, как молоко. Это уже и само-то по себе было страшно до
судороги, а тут еще Слава увидел, ПОЧЕМУ Толька орет: на корме, на каких-то
драных тряпках, сидел, оказывается, чудовищный, громадный, зеленый с красными
пятнами паук величиною с кулак. Слава и вспомнить потом не мог, как оказался в
воде. Все пятеро оказались в воде, а лодка не перевернулась разве что чудом.
Слава к этому времени уже научился плавать, он вынырнул и только было нацелился
рвануть изо всех сил к недалекому берегу, как обнаружил, что прямо перед лицом
его, раскинув зеленые ноги во все стороны, качается на воде все тот же паук и
смотрит на него кровавыми россыпями блестящих глазок, которых у него было –
миллион. И вот тут Слава отключился. Больше он ничего не запомнил. Ребята
рассказали потом, что он плавал неподвижно у самой поверхности, так что затылок
торчал наружу, и был в полной отключке. Его по-быстрому вытащили и откачали.
Паука больше никто не видел. Потом, много позже, уже снова в Ленинграде, уже
взрослый, Слава перерыл множество определителей членистоногих и даже ходил
консультироваться в Зоологический музей, и все зря – не известен оказался
биологической науке этот странный и страшный паук. Не существовало его в
природе, во всяком случае – на российских широтах…
А про третье утонутие… утопитие… «катастрофическое погружение в воду с
невыходом из оной…», про третье – Станислав сколько-нибудь подробно вспоминать
не любил, а тем более – рассказывать. Там тонула целая команда – шесть парней,
четыре девушки: провалились под лед на Ладоге во всем своем обмундировании, с
чудовищными рюкзаками своими, с палатками… Одна девушка утонула совсем, а Слава
выплыл. Не должен был выплыть, если по-честному, но – выплыл…
Так был начат отсчет. Ни с того ни с сего, по сути дела. Совершенно
случайно.
Он рассказал все три случая Виконту, и Виконт (с некоторой горечью)
признался, что сам он не тонул ни разу. Если не считать детского случая с
подрывом на детонаторе, он вообще никогда не подвергал свою жизнь опасности.
Станислав удивился. Ему в голову немедленно пришло еще три или даже четыре
случая, когда он был на волосок от гибели. Это была самая простая штука –
оказаться на волосок от гибели. Он не поверил Виконту. Он решил, что Виконт по
обыкновению темнит. Виконт был темнило, темнило вульгарис.
Работал он в «ящике», и совершенно непонятно было, чем он там занимается.
«А, ерундой разной…», – отвечал он обычно на расспросы и брезгливо кривил при
этом свое длинное бледное личико – врал. Занимался он, надо было думать, вовсе
не ерундой. За последние десять лет он успел уже раз сто побывать за границей.
Причем все время в каких-то диковинных странах, куда нормальные советские люди
никогда и не ездят: Бразилия, Лесото, Гайана… Почему-то – Иран. На кой хрен
советскому человеку, окончившему Четвертый Медицинский, ездить в Иран?
Добиться у Виконта сколько-нибудь вразумительного ответа было невозможно.
Он никогда и ничего не рассказывал о своей работе. Никому. Да и некому было ему
об этом рассказывать. У него не было друзей, если не считать Станислава.
Когда у Станислава собиралась обычная компания, Виконт (изредка) вдруг ни с
того ни с сего принимался рассказывать о чужих странах. Рассказчик он был
редкостный. Все затихали, когда на него это находило, и слушали не дыша, боясь,
что он спохватится и закончит говорить так же неожиданно и беспричинно, как и
начал.
Начинал он всегда с середины, с некоего непонятного пункта,
представлявшегося ему, видимо, ключевым….
– Белый пояс вокруг горы… – начинал он например. – Белые деревья… вернее,
белые СКЕЛЕТЫ деревьев в тошнотворном ядовитом тумане. Будто под ногами не дикая
гора, а какое-то забытое богом испаряющееся кладбище… кладбище нелюдей… И в
тумане – колючие остролистые растения, которые называются здесь «терновый венец
Христа»… И гигантские пауки, раскинувшие паутину между растениями… Земли не
видно совсем – сплошь густой уродливый мох да ямы, наполненные черной водой, а
на каждом белесом стволе – омерзительные, скользкие, многоцветные грибы…
Узкое лицо его становилось серым, словно от невыносимой внутренней боли,
голос садился – воспоминание мучило его как болезнь. Эти рассказы, и даже не
сами рассказы, а манера рассказывания, производили на слушателей впечатление
ошеломляющее. И на Станислава, разумеется, тоже. Виконт казался ему в эти минуты
сверхчеловеком, или человеком из ада, или даже оборотнем – он переставал
узнавать его в эти минуты…
А потом он вдруг встретил один из Виконтовых рассказов в книжке, изданной
Географгизом (кажется, это был Кауэлл, «В сердце леса»). Совпадение было почти
дословное. В первый момент он глазам своим не поверил. Потом – разозлился. Потом
– восхитился. А потом подумал: какого черта он это делает, пижон задрипанный?..
Конечно, он был пижоном. Он был пижоном во всех своих проявлениях, – в
разговоре, в литературных пристрастиях, в обыденной жизни. Становясь в очередь к
пивному ларьку он мог спросить с неописуемым высокомерием: «Н-ну-с, кто тут не
побоится признаться, что он последний?» На дрожащих с похмелья остервенелых
алкашей это производило неизгладимое впечатление…
На низеньком полированном столике у него стояла обширная деревянная чаша,
черная, с золотыми драконами. С острова Минданао. Чаша была полна курительными
трубками. Их там было штук тридцать – от самодельных корявых негритянских
носогреек до тяжелых, прикладистых, словно пистолет, самшитовых – (?) –
музейных, антикварных, именных… Он, не глядя, запускал левую свою, беспалую,
руку в эту груду, в эту кучу, в эту провонявшую перегаром роскошную свалку,
безошибочно извлекал искомое, привычно орудуя, набивал, раскуривал от спички,
закутывался медвяным дымом, – щурил левый, слепой, глаз… И вдруг произносил с
подвыванием:
Ты сидишь у камина, и отблески красного света
Мерно пляшут вокруг, повторяя узоры портьер,
И, рыдая над рифмой, читаешь ты мраку сонеты,
И задумчиво смотрит на тебя твой седой фокстерьер…
На козетке луи мирно дремлет мартышка из Само,
И картины Ватто застилает клубящийся мрак,
Ты сидишь у камина, закутавшись в шаль «димуамо»,
На коленях твоих шевелится страницами Стак…
«Кто такой Стак?» – осведомлялся Станислав, стараясь преодолеть
впечатление. «Какая тебе разница?.. – отвечал Виконт с величественным
раздражением. – Ну, например: СТА-нислав К-расногоров – это тебя удовлетворяет?»
«Ладно, хорошо… А почему Само? Нет никакого Само, есть – Сомо». «Потому что
димуАмо – звучит, а димуОмо – нет». И это было совершенно справедливо: димуамо –
звучало, а димуомо почему-то – нет…
Когда они познакомились (в пятом классе) это был мелкий, не опасный, но
остроумный хулиган. Он ходил тогда в клешах, развалистой походкой бывалого
моричмана и носил тельняшку. Он был шкодник. Мастер шкоды. Однажды они вместе
дежурили в классе на перемене. Была весна сорок пятого. Класс гудел, топотал и
клубился в коридоре, а они сидели на подоконнике классной комнаты на втором
этаже и смотрели вниз. Сначала там не было ничего интересного, а потом вдруг на
панели под самым окном объявился директор школы. В шляпе. Выдержать это было
невозможно, и Виконт (тогда он был еще всего лишь Кикон или Киконя) сейчас же
харкнул на эту шляпу и, разумеется, попал.
Все было как в душном тягучем кошмаре. Как в замедленном кино. Директор
остановился… аккуратно снял шляпу… внимательно изучил свисающее с нее… и
принялся – неописуемо, мучительно, изнуряюще медленно – поднимать голову…
Их вихрем снесло с подоконника. Они, как две торпеды, вылетели в коридор, и
тут Станиславу показалось, что Кикон совсем обезумел от страха: он вдруг
подскочил к Папаше – самому страшному, беспощадному и могучему хулигану пятого
«а» класса – и залепил ему по рылу!
Папаша обалдел. Он был на две головы длиннее маленького Кикона, и с высоты
своего роста пучил на него очумелые свои шары, совершенно, видимо, утратив
сцепление с реальностью. Тогда Кикон влепил ему по морде вторично… И вот тут –
началось!..
«Киконя Папаше по чавке накидал!» – пронеслось, казалось, по всей школе.
Мгновенно образовалась толпа жадных зрителей и болельщиков. Папаша наконец
осознал, что с ним произошло, и, ревя дурным голосом, обрушился на наглеца,
работая сразу всеми четырьмя своими гигантскими конечностями… Так что когда
директор со шляпой и со всем, что с нее свисало, возник, наконец, в коридоре, на
него сначала даже не обратили внимания.
«Кто это сделал?» – гремел директор, высоко воздевая шляпу, но его не
слышали и не видели. «Прекратить драку!» – гремел директор, но это уже была не
С.Витицкий
Поиск предназначения, или
двадцать седьмая теорема этики
Три вопроса повторяются неизменно: что в человеке является собственно человеческим? Как он приобрел это человеческое? Как можно усилить в нем эту человеческую сущность?
Дж. Брунер "Психология познания"
У всех, без исключения, героев этой книги несколько прототипов. Черты этих прототипов в каждом из героев перемешаны в достаточно произвольной пропорции. То же можно сказать и о наиболее острых из описанных в книге ситуаций. Поэтому, хотя многое и даже очень многое здесь - незамысловатая калька с реальности, бессмысленно задаваться вопросами типа: «кто есть кто, что есть что, где и когда именно?»
Большинство процитированных в книге «машинных» афоризмов взяты автором из сборника «Компьютерные игры» (Лениздат, 1988). Автор пользуется случаем выразить свою благодарность и восхищение создателям соответствующих программ для ЭВМ.
Милым друзьям моим, с которыми я сегодня - чаще или реже, но - встречаюсь, и тем из них, с которыми, может быть, не встречусь теперь уже больше никогда.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СЧАСТЛИВЫЙ МАЛЬЧИК
Вдруг наступает такой момент, когда ты ощущаешь потребность подвести итоги, сказал тогда Станислав. И вовсе необязательно это случается с тобой на старости лет… (Он испытывал приступ глубокомыслия). И необязательно тому должна быть какая-то особая причина! Происходит вот что: некто, живущий внутри и обычно занятый своими делами, вдруг отвлекается от этих дел и задумчиво произносит: «Что же, сударь мой, кажется, нам пора подводить итоги…»
Виконт выслушал этот период благосклонно, хлюпнул трубкой и произнес: «Покупаю. Записывай…» Но Станислав ничего записывать естественно не стал - он прислушивался к своему внутреннему ощущению, понимая уже, что это - предзнаменование. Ощущение постепенно пропадало, теряло остроту… определенность… первоначальную свою свирепую многозначительность - ясную непреложность счастливого стиха… Он так и не понял, какие, собственно, итоги понадобилось ему вдруг подводить.
Это происходило в тысяча девятьсот семидесятом году, весной, в день, когда Станиславу стукнуло тридцать семь. Точнее, вечером того дня, а еще точнее - ночью, когда гости все уже разошлись, мама принялась прибирать посуду, а Станислав вместе с другом своим Виктором Кикониным (по кличке Виконт) пошли проветриться, а проветрившись, вознамерились еще немного посидеть - теперь уже у Виконта.
Была бутылка розового «вин-де-масэ», был крепкий кофе со сливовым вареньем, гитара тихонько звенела, и двое творцов, подлинных поэтов, двое кровных друзей, почти братьев, осторожно и с чувством выводили:
На штурвале застыла рука,
Мачты срезал седой туман,
Тяжело на душе моряка,
Впереди только ветер и тьма…
Тяжело на душе моряка,
Впереди только ветер и тьма…
Почему-то Станиславу вспомнилось, что он неоднократно тонул. Собственно, он тонул трижды. В первый раз - совсем маленьким, еще до войны, в каком-то пруду Лесного парка. Мама сидела на бережку и разговаривала с тетей Лидой, а маленький Слава плескался сначала на мелководье, а потом решил сходить вглубь. Сперва под ногами было твердо, потом появился тоненький и противный слой ила, потом - что-то вроде кирпичного поребрика, а потом не стало ничего. Плавать Слава не умел. От страха он широко раскрыл глаза, увидел тусклый свет вверху, колышущуюся тьму впереди и забился судорожно, уже зная, что - пропал. И вдруг под ногами снова появилось твердое с тоненьким слоем ила. Он быстро выбрался на берег и сел рядом с мамой на разостланное покрывало. Никто ничего не заметил. И ничего вокруг не изменилось. И он вдруг подумал, что на самом деле он уже утонул, а на покрывале вместо него сидит кто-то другой, но никто этого важного обстоятельства не замечает. И вот именно (и только) в этот момент он испугался по-настоящему.
Второй случай был гораздо интереснее. Это была довольно странная история. Уже во время войны, в эвакуации - они жили в деревушке Кишла, Чкаловской области, - Слава с деревенскими ребятишками затеял кататься в лодке. Они залезли в лодку впятером, разобрали весла, и вдруг Толька Брунов заорал ужасным голосом и сделался белый, как молоко. Это уже и само-то по себе было страшно до судороги, а тут еще Слава увидел, ПОЧЕМУ Толька орет: на корме, на каких-то драных тряпках, сидел, оказывается, чудовищный, громадный, зеленый с красными пятнами паук величиною с кулак. Слава и вспомнить потом не мог, как оказался в воде. Все пятеро оказались в воде, а лодка не перевернулась разве что чудом. Слава к этому времени уже научился плавать, он вынырнул и только было нацелился рвануть изо всех сил к недалекому берегу, как обнаружил, что прямо перед лицом его, раскинув зеленые ноги во все стороны, качается на воде все тот же паук и смотрит на него кровавыми россыпями блестящих глазок, которых у него было - миллион. И вот тут Слава отключился. Больше он ничего не запомнил. Ребята рассказали потом, что он плавал неподвижно у самой поверхности, так что затылок торчал наружу, и был в полной отключке. Его по-быстрому вытащили и откачали. Паука больше никто не видел. Потом, много позже, уже снова в Ленинграде, уже взрослый, Слава перерыл множество определителей членистоногих и даже ходил консультироваться в Зоологический музей, и все зря - не известен оказался биологической науке этот странный и страшный паук. Не существовало его в природе, во всяком случае - на российских широтах…
А про третье утонутие… утопитие… «катастрофическое погружение в воду с невыходом из оной…», про третье - Станислав сколько-нибудь подробно вспоминать не любил, а тем более - рассказывать. Там тонула целая команда - шесть парней, четыре девушки: провалились под лед на Ладоге во всем своем обмундировании, с чудовищными рюкзаками своими, с палатками… Одна девушка утонула совсем, а Слава выплыл. Не должен был выплыть, если по-честному, но - выплыл…
Так был начат отсчет. Ни с того ни с сего, по сути дела. Совершенно случайно.
Он рассказал все три случая Виконту, и Виконт (с некоторой горечью) признался, что сам он не тонул ни разу. Если не считать детского случая с подрывом на детонаторе, он вообще никогда не подвергал свою жизнь опасности. Станислав удивился. Ему в голову немедленно пришло еще три или даже четыре случая, когда он был на волосок от гибели. Это была самая простая штука - оказаться на волосок от гибели. Он не поверил Виконту. Он решил, что Виконт по обыкновению темнит. Виконт был темнило, темнило вульгарис.
Работал он в «ящике», и совершенно непонятно было, чем он там занимается. «А, ерундой разной…», - отвечал он обычно на расспросы и брезгливо кривил при этом свое длинное бледное личико - врал. Занимался он, надо было думать, вовсе не ерундой. За последние десять лет он успел уже раз сто побывать за границей. Причем все время в каких-то диковинных странах, куда нормальные советские люди никогда и не ездят: Бразилия, Лесото, Гайана… Почему-то - Иран. На кой хрен советскому человеку, окончившему Четвертый Медицинский, ездить в Иран?
Добиться у Виконта сколько-нибудь вразумительного ответа было невозможно. Он никогда и ничего не рассказывал о своей работе. Никому. Да и некому было ему об этом рассказывать. У него не было друзей, если не считать Станислава.
Когда у Станислава собиралась обычная компания, Виконт (изредка) вдруг ни с того ни с сего принимался рассказывать о чужих странах. Рассказчик он был редкостный. Все затихали, когда на него это находило, и слушали не дыша, боясь, что он спохватится и закончит говорить так же неожиданно и беспричинно, как и начал.
Начинал он всегда с середины, с некоего непонятного пункта, представлявшегося ему, видимо, ключевым…
Белый пояс вокруг горы… - начинал он например. - Белые деревья… вернее, белые СКЕЛЕТЫ деревьев в тошнотворном ядовитом тумане. Будто под ногами не дикая гора, а какое-то забытое богом испаряющееся кладбище… кладбище нелюдей… И в тумане - колючие остролистые растения, которые называются здесь «терновый венец Христа»… И гигантские пауки, раскинувшие паутину между растениями… Земли не видно совсем - сплошь густой уродливый мох да ямы, наполненные черной водой, а на каждом белесом стволе - омерзительные, скользкие, многоцветные грибы…
Узкое лицо его становилось серым, словно от невыносимой внутренней боли, голос садился - воспоминание мучило его как болезнь. Эти рассказы, и даже не сами рассказы, а манера рассказывания, производили на слушателей впечатление ошеломляющее. И на Станислава, разумеется, тоже. Виконт казался ему в эти минуты сверхчеловеком, или человеком из ада, или даже оборотнем - он переставал узнавать его в эти минуты…
Дмитрий Быков: Добрый вечер! Мы добрались до 1995 года в курсе «Сто лет ― сто лекций» и собираемся говорить о романе Бориса Стругацкого «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики».
Надо сказать, что для меня эта книга ― некоторый предмет гордости. Не то чтобы я горжусь, как будто я её написал, но просто я сразу понял, кто её написал. После смерти Аркадия Натановича в 1991 году Борис Стругацкий объявил, что писателя «братья Стругацкие» больше нет. Если он и будет что-то писать, то под псевдонимом, как отдельная литературная единица.
И когда в журнале «Звезда» довольно неожиданно появился роман под псевдонимом С. Витицкий, я помню, Елена Иваницкая, замечательный критик, ― как раз мы сидели в «Новой газете», ― начала мне пересказывать: «Слушайте, появился отличный роман в „Звезде“, там написано в сноске, что написал это очень известный автор под псевдонимом, но псевдоним они пока не раскрывают». И стала мне пересказывать роман.
Уже при первых её словах я спросил: «Лена, а этот Витицкий имеет инициал С.?». Она сказала: «Да, С. Витицкий». ― «Ну, всё понятно». Действительно, все псевдонимы братьев Стругацких, из которых наиболее известный ― С. Ярославцев, ― это псевдонимы на С, указывающие косвенно, что Стругацкие здесь при чем.
Льва очень быстро узнали по когтям, Борис Натанович был разоблачен, как только опытные профессиональные фаны прочли первую часть романа. Он был напечатан в одном номере, а в лучших традициях журналов, жаждущих подписки, окончание было перенесено на следующий год, как, собственно, было уже с «Мастером и Маргаритой». Думаю, что роман по ценности своей вполне сопоставим с ней.
«Двадцать седьмая теорема этики», он же «Поиск предназначения» ― роман, вероятно, с не самым удачным названием. Стругацкие всегда очень сильно мучились с названиями. Но придуман он был ещё под условным названием «Счастливый мальчик» и под этим названием обсуждался и разрабатывался в рабочих дневниках, поэтому, как и большинство текстов, написанных Стругацкими в одиночку, будь то сочинения Аркадия Натановича или романы Бориса Натановича, там всегда 10% братьев Стругацких и 90% собственно автора.
Книгу они выдумывали вдвоем, но писал её Борис Натанович, во многих отношениях разбираясь с собственным прошлым. Это тоже автобиографический роман, как и большинство последних текстов писателей-шестидесятников. Правда, ещё после этого Борис Натанович тоже на личном опыте написал блистательный роман «Бессильные мира сего», который стал эпилогом творчества Стругацких. Но тем не менее в этих автобиографических мотивах видно сведение счетов не столько с собственной молодостью, её заблуждениями, но и, скорее всего, с иллюзиями, которые питали молодые Стругацкие на протяжении шестидесятых и отчасти даже семидесятых. «Поиск предназначения» ― это исключительно жестокая книга, книга, которая разделывается с девяностыми годами тоже с исключительной честностью и прямотой.
Сюжет там простой. Есть Стас Красногоров, который, как некоторые герои Стругацких, чувствует за собой некую не вполне понятную силу. Эта сила хранит его во всех критических ситуациях. Однажды он чуть не утонул, увидев неизвестно откуда взявшегося жуткого паука водного, такие пауки и не водятся в их местности.
Вообще у Стругацкого Бориса Натановича была очень острая, очень сильная фобия насчет всяких насекомых, арахнофобия, пауков боялся, ос ненавидел. Это позволило ему, кстати, придумать для «Поиска предназначения» необычно достоверное животное ― ну, не животное, насекомое ― гунду, которая живет глубоко в песке, как шершень, как оса-эвмена, и она гундит страшным образом. Укус её смертелен, если она появляется на раскопках, все рабочие разбегаются. Такой Олгой-Хорхой своего рода. Вообще Стругацкий умел, конечно, напугать, чего уж там говорить.
Вот этот жуткий паук его напугал, он чуть не утонул, но чудом спасся. Его чуть не убил людоед во время блокады Ленинграда, но он сумел от него убежать. Дальше несколько ещё было ситуаций, когда Господь его непонятно для чего хранил. Это такая общая для Стругацких тема, и надо сказать, что Аркадий Натанович написал свой вариант «Счастливого мальчика», скажем, «Дьявол среди людей», где рассматривается та же коллизия ― сила хранит героя непонятно для чего.
В романе Бориса Натановича сила хранит героя для того, чтобы он своим удивительным талантом, своей странной способностью поддерживал жизнь в так называемом Виконте, в своем друге, человеке таинственных возможностей. То есть мы-то сначала думаем, что проблема в самом Стасе Красногорове, что именно Стас Красногоров рожден для великого и именно он в конце книги становится фактически президентом, тогда как Виконт остается таким серым кардиналом (ну, ясно, что гэбэшником).
Кстати, там очень многое написано характерным для Стругацких методом сожженных мостиков. Стас Красногоров, по мнению одного консультанта, такого парапсихолога, который работает на ГБ, «спит и не дай бог проснется». То есть он спит для каких-то великих дел. Но в конце выясняется, что всё его великое дело заключалось в том, чтобы поддерживать жизнь, в общем, в довольно примитивном гэбэшнике. И этот гэбэшник в конце оказывается нормальной властью.
Конечно, как и большинство тогдашних текстов, четвертая часть «Счастливого мальчика» (или четвертая часть «Двадцать седьмой теоремы») ― это антиутопия на материале девяностых: всеобщие перестрелки, ужас начинается уже сразу за МКАДом, страшные фермеры с ещё более страшными баскерами (баскер ― это такая баскервильская собака, разновидность особо агрессивного пса).
В общем, мир полон тьмы, опасностей и какого-то беспрерывного дарвиновского взаимного истребления. Но в этом мире действует, однако, прекрасно организованная тайная сила, которая все нити держит в своих руках, и вот эта сила принадлежит Виконту, принадлежит спецслужбам. И здесь Борис Натанович таинственно угадал всё.
Более того, как только Стак ― Стас Красногоров отказывается обслуживать эту силу, отказывается поддерживать далее жизнь в Виконте, после этого он сам гибнет немедленно. И остается страшный вопрос. Понятно, что не Виконт его уничтожает, не Виконт производит маленький взрыв в мозгу всех, кто пытается встать у Стака на пути. Это Бог, это какая-то сила истории, то гомеостатическое мироздание, которое действовало уже в «Миллиарде лет до конца света». Это судьба России такая, чтобы ей управляли эти таинственные персонажи. Как только Стак пытается встать у них на пути, он умирает немедленно, и этим заканчивается роман.
Но помимо этого, в романе есть ещё одна великая мысль. Главная цель вот этой страшной силы, которая там не названа, но по почерку понятна, такие оккультные гэбэшники, их главная цель заключается в том, чтобы «делать колбасу из человечины», как это там названо. Не в буквальном, конечно, смысле, но эта сила перерабатывает население страны, оставляя только тех, кто лоялен, кто верен. «Нам умные не надобны. Надобны верные».
Кстати говоря, Виконт в последние годы может обходиться уже и без Красногорова, потому что клонирование открыло ему совершенно новые горизонты. Он научился клонировать Красногоровых. И не случайно в финале романа появляется вот эта странная череда людей, клонов красногоровских, которые обреченно бродят в кирпичном каком-то рву, синие вот эти люди, страшные, несчастные, ещё несовершенные, ещё не умеющие выполнять предназначения. Но когда у них получится, они смогут обходиться без Красногорова.
И вот эта мысль у Стругацкого, пожалуй, самая интересная. Достаточно сказать, что идея клонов была потом подхвачена Сорокиным в «Голубом сале», затем Кадзуо Исигуро довольно быстро воспроизвел её в своем романе «Не отпускай меня», ныне нобелевском. Там тоже клонов выращивают на то, чтобы снабжать органами элиту. Это, в общем, заявлено тоже в финале.
Но здесь, мне кажется, если это сопоставить с последующим романом Стругацких, с «Бессильными мира сего», вырастает гораздо более страшный на самом деле прогноз, потому что в результате и здесь, и там власть в России берет анонимная, почти оккультная тайная сила, которой так или иначе служим мы все. И вот это ощущение России как гигантской лаборатории, где искусственно выводят качественную пищу для элиты, ― это какая-то поразительная интуиция, поразительное прозрение.
Ведь, собственно, уже в «Бессильных мира сего» впоследствии описана была такая медицинская таинственная, по сути дела, фабрика, такой военный госпиталь, где ведут эксперименты по бессмертию, но бессмертие они никак не умудряются получить, оно им не даётся. Понятно, что Сталин очень интересовался геронтологией, очень думал много о бессмертии. Но помимо этого, там начинают вырастать удивительные случаи. Это же возникает впервые еще в «Волнах», в романе «Волны гасят ветер», написанном Стругацкими ещё вместе, где есть так называемый Институт Чудаков, где тоже как бы выводят людей нового типа.
И вот что самое удивительное: что все эти люди нового типа, которые выведены во время достаточно жестоких, достаточно бесчеловечных медицинских экспериментов, бессмертия в результате не получили, но они обладают разными непредсказуемыми особенными талантами. И все эти таланты, к сожалению, используются в результате всё той же тайной службой. И ничего с этим не может сделать ни Стэн Агре, главный герой «Бессильных мира сего», ни Стас Красногоров.
Россия ― это питомник, в котором выводят сверхлюдей, но выводят их только для того, чтобы ими питалось начальство. Это объясняет, кстати говоря, и шарашки, это объясняет и феномен Дубны, например, о котором Стругацкие много думали. В общем, Россия ― это такой Град обреченный (как и назывался их главный роман), где действительно выводят, как в питомниках, сверхлюдей, но выводят с единственной целью ― чтобы этот дефицит сожрать. И это самая страшная картина, потому что в финале «Счастливого мальчика», в финале романа «Поиск предназначения» вдруг оказывается, что предназначение, о котором мы думали так много, которое представляли себе таким прекрасным, что это предназначение ― исключительно пойти на удобрение самой бесчеловечной, самой смертельной системе.
И вот сейчас, когда мы так много спорим о том, можно ли сотрудничать с властью, нельзя ли сотрудничать с властью, мы всё не понимаем, что этого вопроса на самом деле нет, что он за нас решен. Не следует пище рассуждать о том, должна ли она сотрудничать с едоками. Предназначение оказалось вот таким.
Может быть, в силу этого роман, когда он появился в 1995, в 1996 году, был воспринят, прямо скажем, не совсем адекватно. Он многих разочаровал финалом, все говорили, что ничего не понятно, что сожженные мостики Стругацких перестали работать. Вообще книгу ругали очень сильно. Хвалили её только фаны, и не по долгу, а вполне искренне, просто потому что такой интересной книги, такой увлекательной, такой стремительно читающейся в девяностые годы больше не появлялось.
Просто это невозможно. Интересно, по-настоящему, так, чтобы глаз прилипал к строке, в Советском Союзе умели писать только Стругацкие. Многие умели, но так не умел больше никто. Я помню, что когда я прочел эту первую половину романа, я дождаться не мог марта, когда должна была быть напечатана вторая, а когда я наконец получил её в руки на три часа, я прочел её за полтора, потому что это действительно очень быстрая книга, очень жестоко написанная, страстная, удивительно жуткая. Борис Натанович, конечно, писал, как мало кто умел.
Но истинный её смысл опять-таки, я думаю, доходит до нас только сейчас. И когда интерес к наследию девяностых опять проснется, ― а это неизбежно, ― книга Бориса Стругацкого, я думаю, получит наконец своего интерпретатора, а может быть, страшно сказать, остановится даже фабрика по производству колбасы из человечины.
В следующий раз мы поговорим о романе Алексея Иванова «Географ глобус пропил».
Бывают в жизни моменты, когда ты теряешься, не можешь выбрать правильный путь и ждёшь подсказок. В такие моменты полезно заглянуть в глубины собственного подсознания, чтобы понять и раскрыть все свои потаённые желания. Сегодня у нас от Натальи Шатухо , специалиста по работе с Метафорическими ассоциативными картами (МАК) и коуча женского клуба «Дорога к радости» , которая познакомит нас с техниками поиска своего предназначения.
Техники для поиска своего предназначения
Цель всех этих заданий одна – понять, что же на самом деле вы хотите и любите делать. Причем так сильно, что готовы заниматься этим постоянно, преодолевая трудности. Если делать то, что вам нравится с любовью и вкладывая труд, в конце концов это принесёт вам деньги.
Выполняйте задания легко и отнеситесь к ним, как к игре, с долей юмора. Не воспринимайте их слишком серьезно! Но при этом записывайте все мысли, которые будут к вам приходить.
Упражнение «Факт»
Вам надо закончить предложения, которые написаны ниже. Пишите ответы от руки и быстро, долго не раздумывая.
- Меня зовут…
- Я родилась в городе/поселке…
- Мне … лет
- Мое любимое дело…
- Моя цель в жизни…
Упражнение «Шедевр»
Представьте, что вы на острове в плену у жестокого местного населения. Глава племени пообещал, что отпустит вас, если вы оставите ему шедевр.
Что вы можете ему предложить? Чем можете поразить племя? Что вы умеете делать лучше всего? О чем вы подумали в первую очередь?
Упражнение «Страх»
Почувствуйте, чего вам хочется так, что вам страшно даже от одной мысли об этой фантазии или мечте. До дрожи в коленках. Когда сердце уходит в пятки.
Запустить свой проект? Снять кино? Открыть свою клинику? Преподавать? Участвовать в регате?
Запишите 3 свои главных страха, связанных с мечтой и желаниями.
А теперь подумайте, что будет, если вы это сделаете? А что будет, если вы этого не сделаете?
Запишите свои ответы.
Если в эту самую минуту вы поняли, что это главное, чего вы хотите в жизни или мечтали об этом с детства, берите лист бумаги и пишите расписку.
РАСПИСКА: «Я, ФИО, беру ответственность за свою жизнь на себя. Отныне я творю свою жизнь сама». Дата, подпись
Когда, спустя несколько лет после написания такой расписки я нашла листик бумаги, мои чувства были смешанными: удивление от того, что желание сбылось; благодарность; радость и ещё ощущение того, что я немного волшебница. 🙂
Упражнение «Спросите своих друзей, коллег и друзей»
Есть несколько вариантов этого упражнения.
В 1-м варианте вы можете отправить друзьям список вопросов с просьбой ответить на них:
- О чём люди, на твой взгляд, обычно меня спрашивают?
- Есть ли у меня знания, которые хотят получить другие люди?
- Какие трудности в жизни, с твоей точки зрения, я успешно преодолела?
- Преуспела ли я в чём-то, где другие потерпели неудачу?
- В чём я могу быть тебе полезна?
- Какую услугу ты мог бы мне даже оплатить?
Или используйте 2-й вариант , при котором задаёте друзьям всего один вопрос: «Чтобы они потеряли, если бы не встретили в своей жизни вас?»
Приготовьтесь к тому, что часть людей отшутятся или промолчат. Но зато среди полученных ответов вы скорее всего узнаете о себе что-то новое. Записывайте всё, что по мнению знакомых выделяет вас из толпы. Это и будет ключевой фразой к пониманию вашего предназначения .
Упражнение «Мой род и я»
Вспомните или спросите у ваших родителей, какое дело жизни, большая цель, призвание, талант были у вашей бабушки, дедушки, прабабушки и прадедушки?Попробуйте примерить такой путь на себя. Хотелось бы вам прожить такую жизнь? А чего вам хочется?
А теперь включите фантазию и расскажите о себе 70-летней от имени своих внуков. Чего добилась их бабушка, что любила, из-за чего смеялась, чем запомнилась?
Не забывайте записывать!
Упражнение «Наблюдатель»
Это задание на целый день. Приготовьте ручку и блокнот, в который вы будете записывать буквально каждое мгновение вашего дня. Потратьте на это один день вашей жизни ради последующих инсайтов!
С момента пробуждения, только открыв глаза, письменно зафиксируйте: о чём вы подумали или пожалели? Посмотрели в окно – о чём размечтались? Умывались – и думали о чём? Услышали новость – на чём заострили внимание? Смотрели кино – когда ёкнуло сердце? Что ощутили, когда вспомнили о старом месте работы?
В последующие дни, перечитывая написанное, оцените как сторонний наблюдатель, что вам нравится, о чём вы говорите с воодушевлением, к чему постоянно возвращаются ваши мысли, что доставляет истинную радость.
Упражнение «Поиск сильных сторон»
Приготовьте ватман и цветные ручки. Разделите ватман вертикальными линиями на 4 колонки.
- 1-я колонка: ваши знания и умения .
Запишите любимым ярким цветом всё, что вы знаете и умеете. Не оценивая уровень владения. Например, водить машину, вязать, налаживать контакты, придумывать сказки, говорить по-английски, искать информацию в интернете. Пишите всё, отключив внутреннего критика.
- 2-я колонка: любимые дела и хобби.
Запишите чем вы любите заниматься в свободное время. А также чем бы вы хотели заниматься. Вспомните всё, о чём мечтали в детстве. Например, ездить на лошадях, моделировать одежду, преподавать йогу, объехать весь свет и написать книгу. Берите другую цветную ручку и пишите.
- 3-я колонка: что нужно людям от вас?
Подумайте, чем вы можете быть полезны окружающим. Детям, родителям, мужчинам, детям, пенсионерам, студентам, шапочным знакомым. Как вы можете улучшить жизнь людей, какой комфорт вы можете им дать? Запишите другим цветом всё, что придёт в голову.
- 4-я колонка: какими ресурсами вы обладаете?
Это могут быть информационные, внутренние, материальные или временные ресурсы. Записывайте все свои ресурсы новым цветом.
- Анализ списка.
Теперь из 1-й колонки выберите самое увлекательное для вас занятие. Подберите к нему действия, которые вы бы хотели делать, из 2-й колонки. К ним подберите из 3-й колонки потребность других людей, которую вы будете удовлетворять. А из 4-й колонки выберите ресурсы, которые вам будут в этом помогать.
Таким образом создайте 3 цепочки-дела, из которых вы уже можете выбрать одно. Или оставить все три. Не выбирайте себе занятие на всю оставшуюся жизнь. Играйте! Цель — найти то, что вас будет вдохновлять и зажигать . Не откидывайте как несостоятельные любые идеи раньше времени.
Упражнение «Рутина»
Итак, вы выбрали как минимум одно направление, в котором хотите развиваться. Возможно даже поняли, в чем состоит дело вашей жизни. Другими словами, нашли занятие, которое будете делать регулярно (ну, с небольшими перерывами на спады) с удовольствием и азартом. Мы же понимаем, что в любом деле ежедневный труд никто не отменял.
Если идея вас вдохновляет, вы не будете искать отмазки, а будете преодолевать препятствия. Если дело вас радует, вы сможете отдаваться ему целиком. И со временем дело начнет приносить вам удовольствие, а потом и доход.
Задумайтесь, из чего будет состоять ваша рутина? Представьте себе, что вам придётся делать это каждый день много раз. Вы уверены, что вы хотите заниматься этим каждый день? Если да, то я вас поздравляю с тем, что вы нашли свое любимое дело!
С уважением, Наталья Шатухо.
Начинается это как диссидентский роман, написанный мрачно и динамично. В таком стиле выдержаны две части - полкниги. Правда, из стилистики выбиваются куски, как будто принадлежащие не этому роману, а другому (вера в профессионализм автора подстегивает ожидание, что куски эти все же реализуются дальше, а не просто попали в текст по недосмотру) - это и линия Виконта, и тема предназначенности с блокадными вставками, и встреча с Полой... ого, как много - и читатель понимает, что истинный смысл книги МНОГО шире, чем просто диссидентское бытописание. 3 часть, незапоминающаяся по качеству, поясняет многие недосказанности первых двух. Но не поясняет главного. И начинается 4-я, не просто написанная апокалиптическими красками, а описывающая апокалиптическую реальность (по логике, вроде бы, должна быть реальность постперестроечная, всем известная...), к-рая начинается сразу за окраиной Питера. Финал - потрясающий, реальный выстрел в мозг читателю, только теперь понимающему, зачем все это было наворочено. Объяснение всему - простое, в двух словах, и оттого убойно-сильное. Много сильнее, чем если бы в финале было понакручено метафизики, имеющей целью приклепать высокое объяснение к низменной действительности, как это часто бывает (в такое объяснение читатель верит меньше, пот.что сам не чувствует в своей жизни такой метафизики и основательно считает ее придуманной). Но автор, хоть и написал крайне пессимистическое произведение, заслуживает уважения за то, как сильно он его написал. Тем более, его сценарий, вообще говоря, недалек от действительности...
Оценка: 9
»- Господи, скажи, в чем был смысл моей жизни?
Помнишь, ты ехал в поезде Москва - Питер?
Помнишь, там один человек у тебя попросил соли?
Ну вот.»
Ужасно когда не видишь смысла в собственном существовании, но, может быть еще ужасней если узнаешь в чем он заключался. Так я себе позволю себе выразить общую идею прекрасного романа Бориса Натановича. Не буду повторять вышесказанные положительные, безусловно справедливые комментарии, работа такого масштаба в них, по моему мнению не нуждается. Скажу только собственные впечатление. Во время прочтения книги создается полное ощущения, что ты читаешь роман о самом себе. Речь, конечно не идет о сюжете, хотя каким то сверхъестественным образом, многие вещи совпали, например я много раз ходил по питерскому маршруту Лариски и Станислава: Кировский мост мимо Авроры - Сампсониевский мост - Военно-Медицинская академия -Литейный. Многие персонажи книги похожи на моих знакомых, а самому мне, подобно Красногорову, доводилось чувствовать ОЗАРЕНИЯ. Но главное, это схожесть мыслей. Уверен многие читатели чувствовали нечто подобное. Мистика и волшебство! Как жаль, что уже никогда не будет написано ничего подобного. Светлая память Братьям Стругацким!
Оценка: 10
Со смертью Аркадия Стругацкого осиротела не только российская фантастика - без соавтора остался его брат Борис. Творческая активность его снизилась, и за последние 20 лет мы получили всего два романа. Один из них - «Поиск предназначения».
Борису Натановичу очень тяжело писать без своей творческой половины. Это видно по самому тексту произведения - тяжёлому, несколько натужному, местами даже обрывочному. По многим произведениям видно, что Братья вступали в своеобразный диалог, вкладывая в уста персонажей свои мысли и идеи. Тот же самй опыт пытается повторить и Борис - розговоры Стаса и Виконта - наглядный тому пример. Но этот виртуальный диалог с самим собой явно шёл у него так же тяжело, как и весь основной текст. Почему? Во второй половине романа их нет, Виконт отходит на задний план, и повествование ведётся от лица, можно сказать, Стаса Красногорова и Вениамина Красногорского.
Но плох ли от этого роман? Конечно нет - Стругацкие никогда не умели писать плохо. Биография истинного советского интеллигента Стаса Красногорова описана хоть и отрывочно, но достаточно полно. Стругацкий описывает не столько психологию этого человека, сколько прописывает среду, в которой он живёт, книги, которые он читает, люди, с которыми общается, какие-то жизненные коллизии. Не сомневаюсь, что Борис вложил в своего героя немало своей личности. Скажем, книга Стаса «Счастливый мальчик» посвящена блокадным воспоминаниям автора. Многие фрагменты жизни героя, возможно, действительно имели место быть в реальной жизни. Трудно сказать, что здесь правда, что - вымысел. В любом случае, «Поиск предназначения» великолепно иллюстрирует психологию интеллигента, живущего в советское время.
«27 теорема этики» Баруха Спинозы - «Вещь, которая определена Богом к какому-либо действию, не может сама себя сделать не определённой к нему». Чёткая, яркая, запоминающаяся формулировка известного мыслителя. Но каково действие этого закона на практике? Это и показывает Стругацкий в своём романе. Много странностей происходит в жизни Стаса Красногорова. Не раз, и не два он оказывается на волоске от смерти - но всегда спасается от неё. Потому, что у него есть Предназначение - с большой буквы. Только он может поддержать жизнь в загадочном человеке - друге детства, Викторе Кокорине, Виконте. Мы так никогда и не узнаем, кто он, и чем важен для нашего мира - мы просто поставленны перед фактом. Всю свою жизнь Стас выполнял отведённые ему функции - потому что не мог иначе. Он не мог противостоять своему предназначению. Это было главным в его жизни - главнее даже, чем баллотирование на пост президента в недалёком будущем. Но только Виконт перестал нуждаться в нём - жизнь оборволась, именно потому, что Стас лишился своего Предназначения. На мой взгляд, в этом главный смысл романа.
Видно, что Борис Натанович попросту устал от своего текста, от бесконечного отшлифовыния, от работы в одиночку. Очень многое в романе оборвано на середине, недосказанно там, где это необходимо, конец и вовсе слишком тороплив. Видно, что усталость взяла своё, и Стругацкий поспешил завершить свой роман, столь я яркий, но несколько недоработанный.
Итог: мрачно, сильно, тяжко. Очень недурной роман, но Борис Натанович слишком многое пытался в него вложить - так же, как и Булгаков в свою «МиМ». В результате вышло несколько недоработанно, но в целом - на много, много голов выше многих наших современных поделок.
Оценка: 8
Первый раз когда прочитал (давно это было) - то просто не понял о чем. Но осталось сильное ощущение, что это моя проблема.
Через много лет перепрочел --- суть романа основная идея стала понятна только в конце. Но так как прочитал к этому моменту дважды то понимание пришло сразу залпом.
Взрослый мужчина может выпить бутылку водки если будет это делать в течении некоторого времени под хорошую закуску - но если на голодный сразу всю....
Я «выжил». Эффект мгновенного «дошло» книги был страшен. Такого концентрированного удара по самолюбию и чувству собственной значимости я не получал ни разу в жизни.
Мне кажется эта книга отличный способ умного, талантливого, успешного человека «заслужено» начинающего потихоньку задирать нос по отношению к остальному «человеческому стаду» «опустить» на землю сунуть носом в собственное говнецо, и возможно этим спасти ему его душу.
И не только отдельного человека но и какую то группу (социальную, религиозную) или нацию начинающей думать что они особенные, лучше других.
Возможно это один из самых глубоких и умных антифашиских романов. Фашизма во всех его проявлениях.
9 ((10 +8)/2) - мне показалось что чисто литературно - художественно роман к сожалению на высший бал не тянет. Но обсуждать это не считаю нужным.
Я благодарен Стругацким (хотя понимаю что написал один Борис) за этот роман.
Мне грустно, возможно Борис Стругацкий упустил возможность написать один из величайших романов 20-го века.
P.S. Еще мне очень понравилась предыдущая рецензия vladimir66 . Я уже написал свою рецу когда обнаружил что она по смыслу 1:1 к его. Пришлось написать эту в другом ключе. А Там тоже был поезд (вместо соли помог с багажом).
Оценка: 9
Роман определённо сильный. Сложный, многоплановый, неоднозначный, тяжёлый и жестокий. Не смотря на лёгкость и простоту языка. Его нужно переварить. Возможно, ещё раз перечитать. И да - читать не в общественном транспорте и в обеденный перерыв, одним глазом - в тарелку (или в окно - не проехал ли?), другим - в книгу, а читать серьёзно, обстоятельно. Это не полуфабрикат и не продукт быстрого приготовления, он требует определённых усилий со стороны читателя, интеллектуальной работы. И всё равно скорее всего, какая-то неуловимая часть его, как хвост жар-птицы, мелькнёт, блеснёт и спрячется, а читателю останется только руками развести: «Было что-то? Или померещилось?»
В романе намешано очень много всего, и при этом одна его часть не заслоняет собой другую, нет части доминирующей и вспомогательной, пояснительной, не создаётся ощущения сумбура, кучи-малы. Всё - чётко и упорядоченно, одно порождает другое, но при этом умудряется не вытесняться им окончательно. Присутствует характерная для Стругацким многослойность - явления, действия, персонажи в какой-то момент вдруг оказываются не тем, чем казались изначально, но при этом они не открывают читателю свои истинные стороны, а лишь приоткрывают, дают понять, что они есть. Да и что такое истина? Вопрос риторический. Так же, как и то, где граница между плохим и хорошим? что есть добро, а что - зло? где правда, а где ложь? что такое честность? что есть дружба - духовная близость людей или искусная манипуляция, использование одного другим? что такое судьба, рок? есть ли у неё любимчики? она стихийна или целенаправленна? может ли быть человек хозяином своей жизни? что есть смерть человека - утрата им чего-то светлого в душе, потеря в себе «счастливого мальчика» или «омертвение ткани Варолиева моста»? а если главный герой в конце романа уже был не более живым, чем синий губастый идиот - его двойник? может ли такой человек стать хорошим президентом? как определить такого человека, без «счастливого мальчика» в душе? какие люди сейчас стоят у власти? что есть власть?и др.
Много вопросов. Ответов нет, есть полунамёки, размышления и пища для них. Автор не навязывает свою точку зрения, не разжёвывает свою мысль и не вкладывает в сознание читателя. Он повествует, попутно анализируя от лица главного героя, не забывая при этом, что Красногоров - просто человек, не смотря на наличие некого таинственного предназначения, он живёт, думает и чувствует, к любой другой человек, и, как и любой человек, не всегда бывает прав и не лишен собственных недостатков. Образ мыслей главного героя не навязывается, читатель вправе делать собственные выводы.
Впечатления от прочтения остались какие-то спорные, неоднозначные, тяжёлые. Ощущение беспокойства.
Рука тянулась поставить 10, но... я не люблю мат. Даже если вместо каких-то букв поставить точки, звёздочки и прочие знаки. Я считаю, что мат - явление грязное и мерзкое, ему нет места в литературе. Поэтому только 7.
Оценка: 7
Книга интересная. Многоплановая или если честнее много сюжетная и много жанровая, из нее можно сделать несколько книг с одними героями, но в разных жанрах. Страшная книга. Книга о судьбе и о Роке. О «пути господни не неисповедимы» и том, что Рок в отличие от Б-га бессмыслен и беспощаден и мало разумен или,что для нас одно и тоже, как людены, свергуманен. Книга проходит через разные эпохи и каждая эпоха кажется отдельной книгой.
Конечно «Счастливый мальчик» , не смотря на страшную блокаду, самая светлая и добрая книга. И как радостно узнать, что переживет блокаду и Счастливый Мальчик и его мама.
Диссидентская часть очень интересна и конечна она антисоветская. В том смысле, что вызывает ненависть и презрение к режиму управляющему страной в тот момент. Потому что законопослушных и лояльных граждан этот режим делает на ровном месте диссидентами и антисоветчиками. И при этом очень бытовая. Мы очень много узнаем обычных подробностей Стаса и его окружения. И страшная машина спецслужб из которой выдергивается товарищ Красногорский. И став героем романа, он конечно перестает быть зверем и становится для читателя человеком.
Рано или поздно счастливый мальчик должен был «умереть», почему автор думает, что это произошло после знакомства с Красногорским, мне кажется это произошло в ту страшную новогоднюю ночь. Как Стас прошел через это подробно не описывается. Возможно пытался забыть, но папочка Красногорского все оголила.
Часть написанная от имени Красногорского это конечно детектив. Интересная расследование сопоставление фактов. Картинка вырисовывается страшная. Оказывается Рок работает не только с врагами Стаса. Красногорский почти во всем разобрался, но не разобрался в главном как под каким углом надо использовать силу. И самое глупое было отправлять и направлять Стаса в сторону политики. Ведь на любую силу найдется контр сила.
Часть посвященная концу 90х это уже социально-политическая фантастика. Отправной точкой где разделился реальный мир и мир Стаса становится 91 год. Путч. И хотя роман закончен в 95 события с 91 пошли другим путем. Не было мятежа 93, но была все нарастающая сила фашистов, не выплеснувших в 93. Почему-то нету коммунистов как класс. Зато президент в 96 году сменился. Но при этом все жизненно реально, и понятно, хотя у нас к счастью все пошло не по таком страшному сценарию. И самое удивительное, что поздний Стас для меня ассоциируется с дедушкой Ельцином, причем с поздним, с которым мы были знакомы уже после написания романа. Со всеми его плюсами и минусами.
Концовка немного избыточна фантастическими реалиями, да антиутопическими тоже. Ну сути это не меняет. Поиск завершен. Предназначение найдено. Не могу сказать, что концовка понравилась. Но это политика, и Стас теперь уже политик.А счастливый мальчик умер 40 лет назад, так что было дальше воспринимается с меньшим трагизмом.
И первые две части потрясающе коррелируют с «Дьявол среди людей» Аркадия Стругацкого. Два произведение воспринимаются как единое целое. Они очень похожи и не похожи. Но для меня ДСЛ добрее и правильнее, хотя тоже безусловно очень жесткое произведение.
Оценка: 10
»... скажем так: один из десяти - сумели этот роман понять на том уровне, на котором понимает его автор. Для большинства людей, конечно, энное количество нюансов - и смысловых, и эмоциональных, каких угодно - ускользает. Тут уж ничего не поделаешь.» Так говорил Борис Стругацкий об этом романе в одном опубликованном интервью.
Вот и я не вошёл в это число избранных. Роман мне не понравился, и лишь из глубокого уважения к Мастеру поставил 7.
Я заметил многочисленные самоповторы. Роман очень перегружен, как перегружена память пожилого думающего человека. И когда пройдешь сквозь все это, то в конце читателя ожидает довольно простая мысль, что предназначение было не таким уж и высшим
Спойлер (раскрытие сюжета)
неужели предназначение заключалось в том, чтобы лечить Виконта?
.Понятно, что обычно люди о себе более хорошего мнения. Но это слишком простая мысль для такого романа.
Другие смыслы мне не открылись.
Теперь о последней части. Не срастается она с другими. Не могу я поверить, что главный герой станет кандидатом в Президенты.
Мутанты, баскеры... явно ведь от собаки Баскервилей. Что-то в этом есть не серьёзное, детское. Ну это на мой вкус.
Тяжело было лететь птице с одним крылом.
Оценка: 7
Борис Стругацкий - очень жестокий Писатель. И название романа очень точное. Как всякая Великая литература, содержит много смыслов, слоев и планов. Каждый читатель увидит в них свое. Я тоже напишу о своем, как могу и понимаю.
В числе прочего эта книга о политике, о том, какое это на самом деле грязное дело. О том, как происходит перерождение честного Стаса, вполне обычного человека, любящего семью и друзей, пытающегося своих друзей защитить от безжалостной государственной машины. А если защитить не выходит, то хотя бы постараться свою совесть не испачкать. Но вот Стас «просыпается» - и перед нами уже Честный Стас, для которого честность - бренд, а близкие люди - орудия, ценимые и любимые, но лишь до тех пор, пока преданны. Честный Стас, будущий Президент. Если раньше его защищал непостижимый Рок, то теперь уже он сам убирает со своей дороги врагов, бывших друзей или просто неудобные личности. Он уверил себя, что понял и осознал свое предназначение, что его дорога к власти открыта. Какое заблуждение! Не понятно, что за силы управляют судьбой этого монстра, но их цель - поддержание жизни и деятельности монстра более крупного и жуткого - Виконта. Стас Красногоров нужен только лишь до тех пор, пока полезен Виконту в качестве спасателя. А став опасен - убирается с дороги тем же опробованным способом.
Ничего хорошего он людям не принес. И лучше бы жизнеописание Стаса закончилось в первой части, но...
Оценка: 10
К сожалению, книга в целом разочаровала. Очень понравилось описание блокадного Ленинграда, понравилось описание следственного допроса, очень заинтриговала сюжетная линия со следователем Красногорским. Я ждал продолжения, мне казалось, что вот-вот уже начнётся самое интересное. Однако автор то-ли не осилил продолжить сюжетную линию в прежнем направлении, то ли решил, что «и так сожрут» и концовка получилась неправдоподобной, бездарно скомканной и какой-то мутной.
Каков смысл книги, что хотел сказать автор? Главный герой практически с молодости стал понимать, что ему судьбой уготована какая-то миссия. В чём суть его предназначения - понять он не мог, судьба лишь обозначала границы, в рамках которых он мог делать всё, что ему угодно. Правда и о существовании границ он догадался не сразу и не сразу понял в чём заключаются эти границы. Почувствовав покровительство неведомых сил, он стал им пользоваться. Однако всё оказалось не так просто: в шахматной игре под названием жизнь он оказался очень крупной, но тем не менее проходной фигурой. Игрок, передвигавший фигуры по шахматной доске, дорожил ценной фигурой, однако спасать эту фигуру от любых опасностей у неведомого игрока намерений не было. Как только фигура стала угрожать исходу партии, игрок немедленно ей пожертвовал. Поэтому вывод такой: никто не может заранее знать своей судьбы, даже если судьба тебя оберегает.
Оценка: 4
Роман многослоен и многопланов, но тяжел. Он привлекает, как всякая жестокость и правда, но этим же и отталкивает. А главное, понимаешь, что отдельно С.Витицкий и С.Ярославцев - просто хорошие писатели, но только вместе они - Великие Братья. И горько как-то, и жаль, что нет больше Аркадия Натановича. Перед самой армией я временно жил в Москве и однажды, перед самым отъездом, заглянул в дом, где жил Сам АНС. Поднялся, позвонил. Аркадий Натанович вышел, уже в пижаме, и сообщил, что не может меня принять. не помню, что уж я там лепетал. но впечатление огромного Человека-Горы у меня осталось. хоть я и сам длинный как жердь. Жалко.
Оценка: 7
Спойлер (раскрытие сюжета)
(кликните по нему, чтобы увидеть)
«Поиск предназначения...» - роман в первую очередь о людях советского времени. О простом человеке и о его близких. О смене эпох. Об Оттепели. Начинается повесть с рассказа о блокадном Ленинграде. Излогается это в форме художественного вымысла, повести «Счастливый мальчик», но ясно, что главный герой и автор этой повести пережил это сам, а не услышал от кого-то. А заканчивается роман в недалёком будущем. Маленький человек Красногоров, становится большим боссом. И в этом недалёком будущем его ожидают ответы на многие вопросы. Хотя, возможно что-то так и останется непонятым.
Один из качественных моментов, стоящих отдельным пунктом, - чувства и мысли писателя. И это Борис Натанович показывает не только с помощью романа Красногорова, но и при содействии Виконта - графомана, который и хотел бы написать что-то стоящее и даже пытался, но показал это только своему ближайшему другу - Стасу. И, видимо от того, что Виконту есть что рассказать, но хочет он сказать больше, чем можно, может быть от этого его повесть так и не увидит свет.
nickolos , 20 апреля 2010 г.Гениально! Велико, профессионально!
Очень психологический роман, а местами очень угнетающий. Но разве это минус - нет я такого не говорил. Как раз на этом и строится шедевральность данного рассказа. Поразительный реализм, причем в разных плоскостях и временных отрезках Советских времен.
Хоть роман и фантастический, мне самое больше понравились первые три части, которые меня, живущего и выросшего совсем в другое время, полностью, на 100% окунули в Советское время. С героем мною пройдены почти все этапы книги. Автору получилось добиться поразительного погружения читателя в книгу с весьма ощутимыми сопутствующими раздумьями и переживаниями.
Огромный контраст наблюдается в каждой части книги относительно других. Я ожидал чего то глобально непредсказуемого от последней части, но все таки и близко не смог представить описанное автором. И это опять таки не минус. Читая каждую новую часть книги, в промежуток между частями образовывается много белых пятен и сопутствующих загадок, которые с огромным удовольствем приходится разгадывать читателю.