Почему не был выполнен завет чингисхана. Чингисхан. Легендарные личности Монголии

Э. С. Кульпин

Из всего, что мы знаем о монгольском вторжении в Европу, пожалуй, самым непонятным до сих пор остаётся неожиданное прекращение нашествия. Непонятость причин связана с традиционным представлением о завоевателях как о едином целом, хотя известно, что они не были однородны ни социально, ни этнически и соответственно имели разные интересы. В частности, оказалось забытым основополагающее утверждение патриарха золотоордынских исследований Германа Федорова-Давыдова относительно подневольной роли тюрков в монгольской империи. Если рассматривать процессы и события через призму этой забытой константы, то можно видеть, что расхождение интересов тюрков и монголов могло вынудить последних прекратить наступление на Западную Европу

Ключевые слова: монгольские завоевания, природа, этносы, политика, экономика.

Из всего, что мы знаем о монгольском вторжении в Европу, пожалуй, самым непонятным до сих пор остаётся неожиданное прекращение нашествия. До сих пор историки спорят, почему Батый, дойдя до Адриатики и находясь буквально в двух шагах от Вечного города – Рима, нарушил завет Чингисхана, прекратил по ход и навсегда ушёл из Западной Европы. Формальная причина – необходимость участия Батыя в выборах нового хана монгольской империи. Эта причина вряд ли была определяющей, поскольку на выборы он не поехал. В качестве другой веской причины называют большие потери монголов после завоевания Руси, но тезис недостаточно аргументирован. Возможны ли иные причины, которые историки до сих пор не рассматривали?

Что нам известно о событиях 1230–1250х гг. из исторических документов?

То, что начало государства Джучидов в Восточной Европе и Сибири имеет свою предысторию. Оно было положено ещё при жизни Чингисхана. В 1207–1208 гг. после покорения сибирских на родов он выделил область правления – улус – старшему сыну Джучи. При этом небольшому владению в Южной Сибири Чингиз предписал расширяться в западном направлении «вплоть до тех мест, куда достигнет копыто татарской лошади» (Тизенгаузен 1941: 150, 204). На запад были посланы два тумена во главе с лучшим монгольским полководцем Судэбе, победоносно прошедшим Иран, Закавказье, Северный Кавказ, разгромившим объединённое русско-половецкое войско на Калке в 1223 г., потерпевшим поражение от волжских булгар и вернувшимся в монгольские степи. После смерти Джучи в 1227 г. на курултаях 1227–1229 гг. были подтверждены права его сына Бату на земли Сибири, Булгарии, Дешт-и-Кыпчак (степной зоны Евразии от Алтая до Карпат), Баш кирию, Русь и Черкесию до Дербента. Тогда же преемник Чингисхана великий каан Угедей «во исполнение указа, данного Чингисханом на имя Джучи, поручил завоевание северных стран членам его дома» (Там же: 22). На курултае в 1235 г. «состоялось решение овладеть странами Булгара, асов и Руси, которые, находясь по соседству становищ Бату, не были ещё окончательно покорены и гордились своей многочисленностью» (Там же).

То, что для завоевания Восточной Европы в помощь Батухану великий каан Угедей выделил 12 царевичей с их войсками, и вес ной 1236 г. армия Бату из района Иртыша начала своё движение на запад. Осенью того же года отряды Бату вступили в пределы Волжской Болгарии и завоевали её к концу года, разрушив города, истребив часть населения, которое не успело спрятаться в лесах и убежать на Русь. Затем в 1237–1241 гг. монголы опустошили Русь, Половецкое поле и Тавриду. После этого, преодолев Карпаты, прошли по землям Польши, Венгрии, Сербии. При этом, как писал историк XV в. ал-Айни, монголы «захватили то, что могли за хватить, и уничтожили тех, которых были в состоянии уничтожить», из-за чего «опустели земли и обезлюдели страны» (Он же 1884: 503), и остановились на Адриатическом побережье. В 1241 г. умер каан Угедей. Возникла угроза династической распри и междоусобных войн. Войска Бату возвратились в степи Восточной Европы.

После похода на Запад наступил период без войн и восстаний побеждённых народов Восточной Европы. Лишь в 1249/1250 г. братья Александра Невского Андрей и Ярослав подняли восстание против монголов, надеясь, что смена хана в Каракоруме позволит им изба виться от вмешательства Орды в русские дела. На Андрея была по слана карательная экспедиция Неврюя, на Даниила Галицкого – Хуррумши (Куремсы в русских летописях). В Северо-Восточной Руси восстание было подавлено в 1252 г., в Юго-Западной Руси – в 1250-е гг.

Хотя политическая история Улуса Джучи – Золотой Орды – начинается с 1243 г., когда Батый возвратился из похода в Европу, великий князь Ярослав первым из русских правителей прибыл в ставку монгольского хана за ярлыком на княжение. К 1244 г. все русские князья получили ханские ярлыки (грамоты) на княжение. Обозначились восточные и южные границы Улуса Джучи, включившего в себя степи Западной Сибири, Казахстана и Восточной Европы до Дуная, Северный Кавказ, Крым, Молдавию, Волжскую Болгарию, мордовские земли, Русь и левобережный Хорезм. Однако – не западные.

Десять лет Улус Джучи не имел столицы, хотя были быстро восстановлены разрушенные в ходе завоевания крупные города, такие как Ургенч (Хорезм), Болгар (бывшая столица Волжской Болгарии), Дербент. Власть сосредоточивалась в ханской ставке, а хан кочевал в степи с весны до поздней осени, зимуя в первые годы, возможно, в Болгаре. Лишь около 1250 г. он стал зимовать в низовьях Волги, где для него и знати началось строительство дворцов разноплемёнными ремесленниками из покоренных народов. По ханскому дворцу возникший впоследствии город стал зваться Сараем, первое упоминание о котором относится к 1254 г.

Мы не знаем, что думал Бату перед походом на Западную Европу, не знаем, каковы были его соображения на Адриатике в 1242 г., но можем уверенно утверждать, что в 1250-е гг. он уже точно не думал о завоевании новых земель. Индикатор – ставка хана, точнее, её состояние. Ставка хана – центр Улуса – является не видимым, но точным отражением настроений монгольской элиты по отношению к выполнению завета Чингисхана. Подвижное состояние означало, что задача продолжения завоевания с «повестки дня» не снята. Ведь от того, как далеко монголы намеревались про двигаться на запад, соответственно так же далеко на западе должен был располагаться административный центр Улуса. Общая историческая закономерность в создании такого центра связана с рядом предпосылок и следствий. О главном следствии точно и кратко писал известный историк XX в. Уильям Мак-Нил: «Если столица была столь жизненно необходима и если пребывание правителя в сто лице (часть года или постоянно) было столь же важно, то расширение границ (государства. – Э. К.) становилось затруднительным» (Макил 2008: 29). Для удержания власти на завоёванной территории желательно было административный – политический центр государства расположить в месте, равноудалённом от анклавов плотного поселения, находящихся на окраинах государства. Если не сделать этого, то эффективность управления дальней периферией при тогдашних средствах коммуникации становилась чрезвычайно низкой. Середина государства – это домен хана, его личное земельное владение. Известно, что Бату распределял и перераспределял территории (улусы) по своим ближайшим родственникам. Для себя он выбрал левый берег Волги, потом добавил себе Северный Кавказ (распределение владений Улуса Джучи см.: Егоров 2009: 162–166). Место столицы – в центре домена – определилось после добавления к до мену Северного Кавказа.

Мы не знаем, как окончательное решение было связано с восстаниями в Северо-Восточной и Западной Руси, но факт, что оно было принято во время восстаний или сразу после них. Однако даже если взаимосвязь была, то данный факт ещё не может однозначно свидетельствовать в пользу предположения о том, что монголы были обескровлены в первом походе на Русь и именно поэтому не могли завоевать Западную Европу. Конечно, конкретные цифры размера армии и потерь могли бы прояснить ситуацию. Но данные в письменных источниках того времени весьма условны и субъективны. Пожалуй, из современных историков лишь Н. Н. Крадин проверяет «гармонию алгеброй»: данные нарративов – биологическими ограничениями. Так, он вводит в научную аргументацию понятие эко логической продуктивности монгольских степей, которая в то время позволяла прокормить максимум 800 тыс. человек (Крадин, Скрынникова 2006: 426). А это значит, что при простом демографическом воспроизводстве, когда семья состоит из 5 человек, взрослых мужчин не может быть больше 160 тыс., и армия не может превысить данный предел, более того, естественно, по разным резонам не все взрослые мужчины могут быть призваны на «действительную службу». «Судя по “Сокровенному сказанию”, – пишет исследователь номадов (Там же: 425–426), – Чингис-хан в 1205 г. располагал не менее ста тысячами всадников... На момент смерти основателя державы левое крыло состояло из 38 тыс., правое – из 62 тыс. С учётом тысячи личных телохранителей, называемых гол, а также 40 тыс., которые были розданы ближайшим родственникам, общая численность войска составляла 141 тыс. всадников (Рашидаддин 1952: 266–278)». При этом известно, что Джучи достались 4 тысячи (Там же: 274). Следовательно, монголы могли завоёвывать мир при такой своей предельной численности населения, и лишь завоевав, снять ограничение предела.

Далее, нужно чётко представлять себе физическое пространство монгольских завоеваний. В первой половине XIII в. оно составляло более половины всего Евразийского континента – от Дальнего Востока до Европы. В Китае, Центральной и Передней Азии, на Ближнем Востоке, на территории не только громадной, но и густо населённой были рассредоточены 140–160 тысяч монгольских вои нов, удерживающих в повиновении только что завоёванные страны и народы и завоёвывающих новые. Конкретно, в 30–40-х гг. XIII в., кроме Руси, монгольские отряды покоряли отдельные иранские области, в 1243 г. нанесли поражение сельджукскому султану Гийасаддину Кейкубаду II в Малой Азии. Однако большая часть монголов, надо полагать, в то время была задействована в Китае. Там монголам противостояла самая большая армия, которая только могла быть в те времена, а именно численностью более 1 млн (История...1974: 106). Там с 1234 г. началась победоносная, но тяжелая, изнурительная 43-летняя война с Сунской империей. Там перед степняками стояла задача покорения стомиллионной (Фицджералд 2004: 219) и самой развитой страны тогдашнего мира. (Для сравнения: русских в то время было, по-видимому, 5,4 млн [Нефедов 2001].)

Н. Н. Крадин вслед за Хрусталевым утверждает: «Следует так же не забывать, что потери монголов были велики, что никоим об разом не оправдывает их жестокость. По некоторым предположениям, только за время первого похода на Русь монголы из 70 тыс. воинов потеряли примерно 25 тыс. убитыми» (Крадин, Скрынникова 2006: 481). В. Л. Егоров пишет: «Численность выступившей в Европу армии можно определить лишь крайне приблизительно по косвенным данным. Материалы последних исследований позволя ют утверждать, что под знамёнами хана Бату было собрано около 65 тысяч человек» (Егоров 2003). При всех уникальных для того времени возможностях монголов быстро концентрировать войска в одном месте трудно предположить, что на завоевание Руси монголы бросили практически половину наличных воинов, тогда (по остаточному принципу) в Китай они могли направить столько же, при этом потеряли почти пятую часть всех воинов. Если потери со ответствовали действительности, то на завоевание Западной Европы осталось не более 45 тыс. Хотя другие историки также говорят о значительных потерях после покорения Руси (Он же 2009: 26), но приводят иные количественные данные: в походе 1241 г. было задействовано в общей сложности до 60 тыс. воинов: 50 тыс. против Венгрии, 10 тыс. против Польши (Геккеньян 2009: 161, 162). Если на Западную Европу действительно шло 60 тыс., то потери на Руси снижаются до 5 тыс. человек.

Чтобы понять, какими в принципе могли быть потери монголов, надо обратиться к качественным характеристикам. Н. Н. Крадин, ссылаясь на У. Мак-Нила (Мак-Нил 2004: 645, прим. 16), пишет: «С точки зрения У. Мак-Нила, монголы значительно превосходили своих противников мобильностью и координацией действий на очень дальних расстояниях. Они могли перемещаться рассредоточенными колоннами по любой местности, поддерживая постоянную связь, поэтому могли объединяться в боевые порядки в нужный момент и в нужном месте... европейские армии не достиг ли такого уровня координации до конца XIX в. У монголов были отличные гонцы, превосходная глубокая и фланговая разведка. Играла свою роль и удивительная выносливость как воинов, так и лошадей, взращённых в суровых условиях». Далее учёный отмечает следующие моменты: «Монгольская армия была основана на так называемой десятичной системе.... Открытие принципа иерархии (в том числе десятичной системы) в свое время сыграло в истории военного дела не менее важную роль, чем, например, изобретение колеса для технического прогресса. <...> Жесткая военная иерар хия предполагает строгую дисциплину. <...> Десятичная система и круговая порука не предполагают необходимость специальных контролёров. <...> Такая система была очень удобна для управления большими массами людей. <...> (Но она. – Э. К.) далеко не всегда отражала действительную численность воинов, а показывала военнополитический статус подразделения... Не случайно монгольское слово тумен одновременно обозначает и “десять тысяч”, и “бесчисленное множество”» (Крадин, Скрынникова 2006: 424– 425, 430). Монголы заимствовали у китайцев пороховые снаряды, сосуды с нефтью и негашёной известью, ракеты на бамбуковых палках, дымовую завесу для скрытия манёвров на поле боя и психологического устрашения противников, первые пушки (Там же; Фицджералд 2004: 189, 191). Как только «катапульты и пороховые орудия стали действительно мощными, монголы продемонстрировали их способность как рушить, так и защищать крепостные стены», – пишет У. Мак-Нил (2008: 62).

«Нет сомнения, – отмечает С. А. Нефедов (2008: 194–195), – что монголы обладали военным превосходством над своими противниками, но каковы были масштабы этого превосходства? Приведем один пример. В сентябре 1211 г. монголы встретились в битве у крепости Хуйхэпху с армией могущественной империи Цзинь. Это была регулярная армия, состоявшая из профессиональных воинов латников. В авангарде выставляют копьеносцев, которых называют “ин” – “стойкими”, – писал о цзиньцах сунский историк Сюй Мэнсинь. – Солдаты и их лошади одеты в латы. За копьеносцами, которые составляли около половины армии, следовали лучники, одетые в легкие панцири. Копьеносцы таранили строй противника, а лучники производили залп, ворвавшись в него на глубину ста шагов. Численность цзиньской армии составляла около 500 тысяч солдат – это были лучшие войска, собранные со всей огромной империи. Монголов было не более 100 тысяч – тем не менее цзиньская армия была наголову разбита и практически уничтожена. ...В сотнях битв на протяжении XIII в. монголами командовали разные (и не всегда талантливые) полководцы – тем не менее, они почти всегда побеждали». Главным их преимуществом стало новое оружие.

Монгольский лук, небольшой по размерам, был скорострельным и обладал пробойной силой, вдвое превышающей силу других луков того времени. По мощи лук не уступал аркебузам, а по скорострельности намного превосходил их. «Ю. С. Худяков сравнивает военный эффект появления монгольского лука с эффектом другого фундаментального открытия – появления автоматического оружия в XX в. Скорострельность монгольского лука имела не меньшее значение, чем его мощность, она позволяла монгольским воинам сокращать дистанцию боя, давала им уверенность в том, что противник не устоит перед “ливнем стрел”» (Нефедов 2008: 197). «...Мощный лук требовал от стрелка особых физических и психологических качеств... Воинам других народов было чрезвычайно трудно, а иногда и невозможно научиться хорошо стрелять из монгольского лука, даже если бы он достался им в качестве трофея» (Там же: 199).

Далее Нефедов утверждает следующее. Новое оружие требовало применения тактики, которая обеспечила бы использование всех его преимуществ. Эффект появления нового лука был таким же, как эффект появления огнестрельного оружия: он заставил большинство воинов снять доспехи. В некоторых сражениях у монголов совсем не было тяжелой конницы. «Монгольские полководцы стремились к решительному столкновению с противником, – цитирует Нефедов Ю. С. Худякова. – Вера в свою непобедимость была столь велика, что они вступали в бой с превосходящими силами противника, стараясь подавить его сопротивление массированной стрельбой» (Там же: 202). Эффективность стрельбы была столь велика, что Р. П. Храпачевский сравнивает ее с огневой мощью регулярных армий Нового времени. Р. П. Храпачевский и Ю. С. Худяков полагают, что лишь развитие огнестрельного оружия положило предел господству конных лучников (Там же: 199–200, 202). Косвенно данные выводы подтверждают и авторы, которые говорят о больших потерях монголов в русском походе: «На протяжении всего времени пребывания монголов в Западной Европе они не потер пели ни одного поражения. Такие значительные по силам армии, как объединённая польско-немецко-моравская в сражении у Легницы или 60-тысячная венгерская в битве при р. Шайо, были разбиты монгольскими войсками, выступавшими в этих битвах даже не в полном составе» (Егоров 2009: 26). У русских не было монгольской дисциплины, стратегии и тактики, новых видов оружия. Возникает вопрос: как разрозненные дружины русских князей, которые даже у старших князей состав ляли отряд в 700–800 человек (Пушкарев 1991: 48), смогли оказать столь сильное сопротивление монголам, что те потеряли почти пятую часть всей воинской силы империи (25 тысяч убитых из 140 тысяч – это 18 %)? Что реально могли противопоставить русские монгольскому нашествию? Только мужество и самоотверженность. Но, как справедливо пишет Нефедов, «история войн свидетельствует о том, что мужество и смелость постоянно вынуждены отступать перед всепобеждающим новым оружием» (Нефедов б. г.). Количественные данные вызывают сомнение, но не стоит спешить с выводами.

Определить реальную численность монголов в походе в Европу и их потери трудно или невозможно по двум причинам. Одна со стоит в том, что разные авторы заимствуют количественные данные из нарративных источников, объективность которых сомнительна. И при этом никто, кроме Н. Н. Крадина, не пытается верифицировать их сведениями из объективных источников в естественных науках. Вторая причина связана с тем, что монголы повсеместно устанавливали воинскую повинность у покорённых народов, формировали подразделения из них. На Русь с монголами шли тюрки, на Западную Европу – тюрки, русские и представители народов Северного Кавказа. Сколько было задействовано «союзников», мы не знаем. Но знаем, что в глазах русских тюрки и монголы были на одно лицо – татары. Знаем, что покоренные народы нередко использовались монголами как «пушечное мясо» (особенно при штурме крепостей) и могли нести огромные потери, которых сами монголы избегали: иначе не покорили бы полмира, а разделили бы участь Пирра. Тактика монголов состояла в том, что они расстреливали противника на безопасном для себя расстоянии, нередко вообще не вступая в контактный бой, а вступали в него только по сле того, как противник был предельно ослаблен, изранен стрелами (см.: Нефедов 2008).

Допустим, что общая численность завоевателей Руси нам известна. Методику ее расчета дал А. Н. Тюрюканов, исходя из пре дельного размера обоза сена (скаковых лошадей можно кормить только сеном) в зимнем походе 1237–1238 гг. на 100 тыс. воинов. Такой обоз, занимая всю ширину замерзших рек, по которым двигалась орда, растянулся бы, по расчётам учёного, на десятки кило метров (Тюрюканов 2001: 243–258). Если принять во внимание ряд обстоятельств похода, не учтённых Тюрюкановым, то реальное суммарное число завоевателей Руси – монголов и тюрков – было не более 65 тыс. (см.: Кульпин 2005). Как пишет ныне ведущий исследователь Золотой Орды В. Л. Егоров, «в походе на Восточную Европу участвовали 12 Чингизидов, которые действовали сообща вплоть до конца 1240 г. После взятия Киева в декабре 1240 г. армия под командованием хана Бату выполнила все задачи, поставленные перед ней всемонгольским курултаем 1235 г. Однако Бату не удовлетворился достигну тым и решил продолжать поход дальше на запад. Большая часть принцев во главе с Гуюком и Мунке не согласилась с этим и ушли со своими отрядами в Монголию. Этот факт отмечен и в Ипатьевской летописи...» (Егоров 1996: 56–57). Отсюда можно предположить, что история развивалась бы иначе, если бы после взятия Киева сопровождавшие Батыя его ближайшие родственники – 12 чингизидов – не вернулись назад в степи Азии. Но важно еще раз отметить не только победоносность монголов, поставивших под своё господство подавляющее большинство населения всего Старого Света, но и их крайнюю малочисленность. Мы не знаем, сколько воинов в армии Бату было из основного воинского контингента империи, посчитавших задачу курултая после взятия Киева выполненной, сколько из общего числа 40 тыс. нукеров на всех чингизидов было при принцах, ушедших после за воевания Руси. Знаем только, что «квота» Джучи, перешедшая по наследству его внукам и правнукам – Батыю, Берке, их сыновьям, – составляла 4 тыс. и что эти воины пошли в поход на Западную Европу. Знаем, что реальное количество в тысячах и тьмах могло быть большим, а иногда и меньшим. Но самое главное из того, что мы знаем, – в армии Бату помимо монголов были тюрки, русские и кавказцы, а также что для похода в Европу не обязательно присутствие большого количества монголов (сумели же два тумена покорить Иран, Закавказье, Северный Кавказ и разгромить половцев и русских на Калке). Далее, мы можем уверенно предположить, что главной опорой монголов могли быть только тюрки, чье вооружение и тактика были идентичны монгольским, а также что тюрков в походе в Европу было явно больше, чем монголов. И в этом факте можно попробовать поискать те резоны нарушения завета Чингис-хана, которые до сих пор историками не рассматривались.

Бунт народного ополчения

Улус Джучи был частью империи, созданной Чингисханом, основой которой была армия, состоящая из монголов и тюрков. Монголы были господствующим и принимающим решения этносом, тюрки – подчиненным и орудием выполнения решений. Хотя численность монголов в Улусе, похоже, не превышала 5 % от общего количества кочевого населения Улуса, это отнюдь не мешало монголам быть не просто господствующей, но и руководящей силой общества *(* Примеров подобного в истории много. В частности, в России XVIII в. дворянство, осуществлявшее радикальные преобразования, не превышало 2 % от общей численности насе ления империи (динамику роста дворянства в России см.: Миронов 1999, т. 1: 130; т. 2: 208).) . В ходе развития именно этим вначале двум разным на родам предстояло впоследствии стать одним. Но были ли они единым целым на начальном этапе или консолидация произошла много позднее?

Консолидации далеко не всегда способствуют общие традиции, язык и образ жизни. История полна примеров того, что наиболее непримиримыми врагами становятся прежние соратники, родственники, соплеменники. А разные люди, не родственники, не соплеменники, при наличии общих интересов сближаются, и со временем у них появляются общие традиции, язык и образ жизни. Этому способствует общее дело , важнейший консолидирующий фактор, если оно есть и остаётся неизменным в течение длительного времени. Таким изначально объединяющим общим делом чаще всего является совместная защита против внешнего врага, но может быть и общее дело по совместному обустройству текущей и грядущей внутренней жизни.

Воины Бату, которые завоевали Восточную Европу и ввергли Западную в состояние ужаса, помимо грабежа жителей городов, взятых штурмом, имели одну общую задачу, одно общее дело – завоевание новых земель. При завоеваниях новая «пустая» земля возникала за счет изгнания аборигенов. Однако имелись и различия в целях монгольской знати и рядовых воинов – монголов и тюрков. Хотя М. Г. Сафаргалиев утверждал, что «главная причина монгольского завоевания заключалась в стремлении приобрести большие необитаемые пространства земли, как непременное условие кочевого способа производства» (Сафаргалиев 1996: 93), с этим утверждением можно согласиться лишь частично.

Действительно, завоевание новых земель было целью и рядовых воинов, и монгольской знати. Знать стремилась иметь возможность получения постоянной дани с покорённых земледельческих народов. Лишь при завоевании Северного Китая монгольская знать рассматривала возможность истребления завоёванных народов. Один из наиболее авторитетных исследователей Золотой Орды Вадим Егоров пишет: «Активно действовавший при жизни Чингис-хана и его преемнике Удегэе первый министр Елюй Чуцай разработал общеимперские принципы обложения данью покоренных земель. При этом ему пришлось преодолеть сопротивление консервативной части степной аристократии, призывающей каана к поголовному истреблению покорённого населения и использования освободившихся после этого пространств для нужд кочевого скотоводства. С помощью цифровых выкладок Елюй Чуцай доказал во много раз большую выгодность обложения завоёванных народов данью, а не истребление их» (Егоров 1996: 55).

Интересы монгольской знати могли заключаться в завоевании всей Европы, чтобы получать дань со всех европейских народов. А что ждало бы рядовых кочевников, если бы они остались в Западной Европе? Им пришлось бы стать новым сословием воинов и жить в городах. Но желали ли они этого? Их предки, да и они сами не знали, как жить в городах, да и не хотели этого знать. Они хотели вести привычный кочевой образ жизни, что было физически не возможно в Западной Европе. Они могли с риском для жизни штурмовать западноевропейские города и замки только затем, что бы иметь трофеи. Но после завоевания Руси трофеи уже потеряли притягательность новизны. Кочевники бросали их по дороге от од ного города к другому или после взятия следующего города. Надо полагать, что блестящие победы в Западной Европе достались армии Бату, образно говоря, малой кровью за счет «тща тельно продуманного стратегического плана» и претворения его в жизнь с «поразительной точностью» (об этом см.: Геккеньян 2009) и несомненного тактического превосходства воина-степняка над европейским рыцарем (об этом см.: Кадырбаев 2006). Хотя демонстративное избиение рыцарского ополчения под Легницей ввергло Западную Европу в состояние ужаса, парализующего волю к сопротивлению, победоносная армия не стала закреплять победу. Почему же? Ответ может быть неожиданным, то есть не там, где его искали до сих пор, не в политике, а в этнической и социальной структуре общества, в том, что победоносная армия Бату, состоящая из монголов и тюрков, профессиональная по боевым качествам, в социальном отношении была вовсе не профессиональной армией, а всенародным ополчением. При оборонительных войнах такой тип армии естественен, при наступательных – редкий феномен в истории народов.

Армия была не только всенародным ополчением, она была самим народом, который вместе со всем хозяйством, стадами передвигался в походах как одно неразделимое целое. Армейские подразделения – десятки и сотни – строились по родовому и племенному принципу. Каждый погибший и увечный из десятка был не только соратником по оружию, но и ближайшим родственником, а из сотни – дальним родственником. Такое строение означало доверительные отношения друг к другу даже в тоталитарной армии, где недопустимо инакомыслие, где за любое нарушение была одна мера наказания – смертная казнь. А раз так, то невозможно представить себе, чтобы они не задумывались и не обсуждали вопрос: а для чего жертвы? Жертвы не просто соратников, но близких и дальних родственников. Поразительно, что историки до сих пор не задавались вопросом: а нужно ли было завоевание Западной Европы рядовым воинам – массе армии Бату? Зачем получать увечья и рисковать собственной жизнью? Ответ известен: не ради собственных интересов, а ради интересов монгольской знати. В Западной Европе невозможно вести кочевой образ жизни, что означало в понимании кочевников невозможность самой жизни. В походе на Западную Европу почти три года – с 1239 по 1242 г. – воины Бату непрестанно воевали не известно ради чего и в последние два года вообще не видели своих семей. Надо полагать, что прежде всего бесцельность и психологическая усталость (именно психологическая, поскольку армия была победоносной) была огромной. Известно, что западноевропейский поход Бату-хана начался и закончился в степях Дешт-и-Кыпчака. О чем нам говорит этот факт? О том, что семьи – матери и отцы, жены и дети – воинов во время походов находились не где-нибудь, а в степях Дешт-и-Кыпчака. Возможно, впервые во время дальнего похода семьи остались в глубоком тылу. И тюркской массе (семьи, не исключено, как и раньше, сопровождали монгольскую знать), естественно, хотелось вернуться к семьям, которых вовсе не случайно не было в походе на Запад. В Западной Европе за исключением маленькой венгерской пушты нет степей, где семьи – женщины и дети – могли бы пасти скот. Только в Азии и Восточной Европе была огромная степная зона, причём в Восточной Европе находились лучшие степи всей Евразии. Только там было лучшее место для жизни номадов. Наступление монголов на Западную Европу велось одновременно в трех направлениях, образно говоря, по максимальной широте фронта. Столь значительная рассредоточенность войск свидетельствовала о стратегической уверенности монголов в своей силе. «Южную колонну возглавляли Орда, Кадан и Субедей. Они про шли по Трансильвании, захватили города Родна, Бестерце, Вара дин, Сибиу и др. Северная колонна Байду и Кайду заняла Сандомир, под Хмельником разгромила объединённую польско-краковскую армию (18 марта 1241 г.), а затем овладела Краковым (28 марта). 9 апреля под Легницей Байдар уничтожил цвет немец ко-польского рыцарства. Центральная колонна во главе с Бату двигалась через Верецкий перевал; 11 апреля у р. Шайо она уничтожила армию Белы IV (сам король бежал), 16 апреля пал Пешт. В январе 1242 г. капитулировал Эстергом» (Тартарика 2005: 278). Три потока Батыевой рати собрались в 1242 г. на берегах Адриатики. Мы не знаем, как подводила итоги похода монгольская знать, что думали военачальники о смерти каана в далёкой Монголии, какие толковища вели рядовые воины о своем прошлом, на стоящем и будущем. Известен сухой остаток: впервые монголы нарушили завет Чингисхана – двигаться на Запад до тех пор, пока будет земля, на которую может ступить копыто монгольского коня. Более того, после западного похода Бату наступило десятилетие мирного времени, и это был единственный период правления, как подчеркивает Вадим Егоров, когда Золотая Орда не вела никаких войн (Егоров 1995: 52).

Батухан шел на Европу во главе разноплемённого войска, массовое ядро которого составляли тюрки. Любой вождь обязан чувствовать желания масс и считаться с ними.

Монгольская знать и тюрки

Нарушив завет Чингисхана, монголы явно уступили желаниям рядовых воинов и ограничили свои интересы, но не утратили инициативы и лишь перенаправили свою роль ведущей силы не на но вые завоевания, а на закрепление уже завоеванного. Была ли это временная уступка или принципиальное изменение стратегии раз вития, зависело от дальнейшего изменения соотношения сил и интересов различных этнических групп завоевателей.

На этапе завершения похода на Запад в отношении Восточной Европы цели монголов и тюрков если не совпадали, то и не противоречили друг другу. Монголы получили власть и вместе с ней собственность: право владеть природными и человеческими ресурсами завоёванных народов. Тюрки получили землю.

При этом для истории народа и названий его племён важно знать, как ее получили. Получили, так сказать, по армейскому распределению. Монгольское войско формировалась по аилам – семь ям. Десять аилов – десяток воинов. Сотня – род – сотня воинов. Племя – тысяча, десять тысяч аилов – 10 тысяч воинов (тьма). Тысячи и тьмы у монголов формировались по племенному принципу. Новые земли могли распределяться только по тому же принципу.

Во главе сотни, сформированной из тюрков, стояли сотники – монголы, но могли стоять и тюрки, а во главе тысяч и темь – только, или как правило, монголы. Когда монгольские тысячи ушли домой, монгольские военачальники тюрков остались. Поскольку тысячи и тьмы назывались по тысячникам и темникам, то отсюда и ведут своё происхождение монгольские названия тюркских родов Золотой Орды. Иными словами, монгольские названия тюркских родов вовсе свидетельствуют о том, что эти тюрки изначально бы ли монголами.

После завоевательных походов рядовые монголы ушли в Монголию, а у тюрков появилось свое дело – обустройство своей жизни на новых пастбищах. Попросту говоря, их дело было в том, чтобы мирно жить, хотя они вынуждены были нести повинности и воевать, когда монголы обязывали их давить очаги сопротивления земледельческих народов, вошедших в состав империи.

По отношению к побежденным народам монголы и тюрки действовали как единое целое. Поэтому утверждение В. Л. Егорова о том, что после завоевания Восточной Европы «оставшиеся в подчинении Бату феодалы и простые воины с семьями составили основу государственного аппарата и армии» (Егоров 2005: 6), справедливо. Но при таком обобщении остаётся в тени различие функций и роли монгольской знати и рядовых воинов. Традиционно историки рассматривают завоевателей как единое целое, никто не исследует взаимоотношения монголов и тюрков. Вне поля зрения российских историков остаётся одно из важнейших положений Германа Федорова-Давыдова – основоположника золотоордынской археологии. Впервые оно было высказано еще в 1966 г. (Федоров-Давыдов 1966), повторено в 1994 г. Ученый утверждал, что тюрки не были полноправными хозяевами своей земли, а, как и жители завоеванных земель, были подневольным народом. Более того, «кочевое на селение оказалось первоначально для золотоордынской верхушки наиболее удобным, естественным объектом угнетения и эксплуатации. Оседлые земли она грабила, разоряла, уводила оттуда народ, обкладывала тяжелой данью. Но в управление хозяйственной жизнью оседлых народов она не вмешивалась. Непосредственными эксплуататорами оставались местные феодалы» (Он же 1994: 8).

После похода в Европу тюрки хотели просто мирно жить, в то время как монголы должны были обустраивать свое государство. Они продолжали процесс созидания могущественной мировой империи, и если не стремились осуществлять тотальное руководство этим процессом, то прилагали усилия к возможно более полному контролю над его исполнением. Как конкретно они это делали, мы знаем. Вадим Егоров так характеризует государственное устройст во Золотой Орды: «Административное деление государства полностью повторяло устройство монгольской армии. В соответствии с этим вся территория делилась на два крыла – левое и правое. Правое называлось Ак-Орда (Белая Орда) – этот цвет по монгольской традиции обозначал запад; левое называлось Кок-Орда (Синяя Орда), что являлось синонимом востока. Более мелкие административные единицы составляли улусы темников, которые раз давал хан самым крупным феодалам. Всего их было около 70ти, причем с каждого улуса для общегосударственной армии выставлялся, как минимум, десятитысячный отряд в полном вооружении и на лошадях. Улусы темников дробились на владения тысячников, а те, в свою очередь, – сотников и десятников. И каждый из них за право обладания улусом с соответствующим населением обязан был выставлять определённое число воинов по первому приказу хана или беклярибека. Каждый владелец улуса хорошо знал границы собственных владений и предписанные ему маршруты кочевий с отарами овец и табунами лошадей» (Егоров 2005: 5–6).

Подведем первый итог. После закрепления завоевания монгольская знать и рядовые завоеватели тюрки имели разные конкретные интересы. Причем только для монголов обустройство государства было в буквальном смысле делом жизни и смерти. Иное дело – тюрки. Система самоорганизации степного тюркского социума позволяла ему обходиться без государства, главная ценность которого в глазах общества – поддержание порядка. Вообще, история не знает ни одного случая, когда бы государство в степи возникло спонтанно. Кочевники обычно не стремятся к политическому объединению. Ханов не избирают и не приглашают. Лишь при особых, экстраординарных обстоятельствах появляются ханы и присваивают власть (об этом см.: Гольден 2004: 111–112).

Тюрки после похода на Запад пасти скот на землях, с которых прежние хозяева были изгнаны (или лишены прав владения), могли и без государства, как это неоднократно бывало в истории и тюрков, и монголов. Как это было и у половцев, которые жили в русских степях родовым строем и не имели сильных стимулов создавать государство. Не было стимулов для создания государства и со стороны окружающей среды, не было «вызовов» не только соседей – стран и народов, но, что чрезвычайно важно, и природы.

В сравнении с другими эпохами время смены первых семи демографических поколений Золотой Орды в целом ознаменовалось исключительно благоприятными климатическими условиями, способствующими увеличению поголовья скота, росту благосостояния кочевников и расширенному демографическому воспроизводству. Во всем интервале времени жизни первых семи демографических поколений завоевателей в Восточной Европе, хотя зимы бывали холодными, не было иссушающей летней жары, а количество осадков было в пределах многовековой нормы либо выше нее. Здесь следует обратиться к исследованиям В. В. Клименко и А. М. Слепцова (см.: Слепцов, Клименко 2005; Клименко 2005), выполненным по проекту РФФИ «Теоретическое и экспериментальное моделирование социально-экологических процессов в истории России» (рук. Кульпин Э. С.). В результате исследований точность знания климата прошлого увеличилась втрое: впервые вместо тридцати летних были получены десятилетние циклы. Из взаимосвязанных климатических показателей наиболее важным для жизни биоценоза степи был последний, поскольку «в аридных и семиаридных областях лимитирущим фактором является увлажнение» (см.: Иванов, Луковская 1997: 33–35). В целом вплоть до середины XIV в. климатические условия для кочевого скотоводства благоприятны: лета прохладные, зимы – теплые, осадки в норме, а в первой трети XIV в. осадков больше нормы. Лишь во второй половине XIV в. климат меняется в худшую сторону – становится засушливым, ко личество осадков резко снижается, летние месяцы первого десяти летия второй половины столетия чрезмерно жаркие, зимние – морозные.

Монголы прежде всего были заинтересованы в создании и под держании информационно-транспортной сети. Эта сеть являлась на первых порах необходимейшим условием жизнеспособности империи. Только быстрая передача информации могла гарантировать стремительную реакцию войск, подавление сепаратистских выступлений, а в случае невозможности Улуса Джучи обойтись своими силами – получение помощи от всей Монгольской империи. Как писал Г. С. Губайдуллин, «...дороги постоянно ремонтировались, велось большое строительство новых дорог. Через некоторые реки были переброшены мосты. У переправ через крупные реки содержались специальные лодки и лодочники, тут же на бере гах рек были дома, где проживали проводники... Придорожным жителям вменялось в обязанность сопровождать государственных чиновников, путешественников и купцов, предоставлять им при надобности лошадей, кормить, устраивать их ночлег и отдых... На больших дорогах были сооружены специальные дома – ямы, в которых содержались почтовые лошади, всегда готовые для нужд путешественников» (Газиз 1994: 65). Даже в тяжелых природно климатических условиях полупустыни «на отрезке этого пути от Хорезма до Волги через каждые 25–30 км (дневной переход каравана верблюдов) были построены караван-сараи с колодцами, а через реку Эмбу наведена белокаменная переправа» (Егоров 2005: 8).

Конечно, в созданной монголами транспортной системе переправы обслуживали не только тюрки. М. В. Ельников, исследовавший Подднепровье, пишет: «Необходимость обслуживания водных перевозов через Днепр и получение продуктов земледелия способствовали сохранению в регионе оседлого населения, основу которого составляли славяне, аланы и болгары» (Ельников 2005: 58). Однако постоялые дворы – ямы, надо полагать, содержали только владевшие необходимым количеством скота и пользующиеся доверием монголов тюрки.

Устройство транспортной сети требовало огромных материальных и человеческих ресурсов. В Европе того времени обычный дневной переход составлял от 20 до 60 км в день, на Руси – 25– 30 км, всадник преодолевал расстояние от 50 до 85 км. В монгольской империи информация передавалась от яма к яму с максимальной эстафетной скоростью. «На этом фоне, – констатирует ведущий современный исследователь монгольской империи Николай Крадин, – монгольская почтовая служба выглядит почти как сверх звуковой истребитель в сравнении с аэропланом начала XX в.» (Крадин, Скрынникова 2006: 469).

Как пишет Крадин, «монгольские ханы осознали необходимость создания специальных институтов, которые могли бы быстро и беспрепятственно переносить информацию на очень большие расстояния. Для этих целей была создана ямская служба. <...> Ямские станции было решено расположить по маршруту до ставки Бату-хана. После обсуждения указ был обнародован в следующем ви де: “§ 280. Учреждаются должности унгучинов, балагачинов и аму чинов. Начальствующими лицами над учреждением ямов постав лены Арацян и Тохучар, которые, сообразно с местными условиями, установят станционные пункты, укомплектуют их ямчинами (смотрители почтовых станций) и улаачинами (верховные почтари). При этом на каждой яме должно быть по двадцати человек улаачинов. Отныне впредь нами устанавливается для каждого яма определенное число улаачинов, лошадей, баранов для продовольствия проезжающим, дойных кобыл, упряжных волов и повозок. И если впредь у кого окажется в недочете коротенькая веревочка против установленного комплекта, тот поплатится одной губой, а у кого недостанет хоть спицы колесной, тот поплатится половиною носа”» (Там же: 468–469). Почтовые станции обеспечивали гонцам немыслимый для европейцев того времени комфорт, о чем с нескрываемым изумлением и восхищением, генерализируя и идеализируя, писал Марко Поло: «По какой бы дороге ни выехал из Канбалу гонец великого хана, через двадцать пять миль (около 40 км) он приезжает на станцию, по-ихнему янб, а по-нашему конная почта; на каждой станции большой, прекрасный дом, где гонцы пристают... В местах пустынных, где нет ни жилья, ни постоялых дворов, и там великий хан для гонцов приказал устроить станции, дворцы и все нужное, как на других станциях, и коней, и сбрую; гоньба только подальше; есть станции в тридцать пять миль, а в ином месте более сорока» (цит. по: Там же: 469–470).

Ямы располагались на расстоянии одного дневного пешего перехода – около 25–30 километров. (Для сравнения: установление регулярных почтовых трактов в России берет свое начало с 1707 г. с расстоянием между станами в 15 километров и содержанием на каждом постоялом дворестане по 10 лошадей. В конце третьей четверти XVII в. от Москвы до Тобольска станы из нескольких домов, то есть семей, были установлены на расстоянии 55 км. Каждый дом должен был содержать по три лошади для проезжающих. [Вигилев 1979: 50, 80–81].) Размеры Улуса Джучи были огромны и превосходили по раз меру все другие улусы монгольского государства. С запада на восток Улус простирался на пять тысяч километров, с севера на юг – на три тысячи. Дорог было много. И постоялых дворов было много. Сколько было гонцов, сколько людей дополнительно были заняты обслуживанием коммуникаций, мы не знаем. В Российской империи только гонцов в первой четверти XVII в., когда она по территории равнялась примерно половине Золотой Орды, было 2 тыс. человек (Там же: 40). Ясно, что ямская повинность в Улусе Джучи распространялась на многие рода кочевников, может быть, на большую их часть. Система постоялых дворов должна была обеспечивать путникам, прежде всего гонцам, кров, пищу, тягловую силу (лошадей и верблюдов) и транспортные средства (подводы). Обслуживать каждый постоялый двор, как показывает опыт почтовой службы России в тех же природных условиях, могли не менее трех семей, либо для кочевников – одна большая семья, род. Поскольку все мероприятия в монгольской империи распределялись по военному принципу – десяткам, сотням, а последние составлялись по принципу большой семьи, рода, то род должен был решать, кому и как содержать тот или иной постоялый двор. Со держать можно двояко: по вахтенному методу или на постоянной основе, когда члены рода должны были взять на себя обязательство содержать родственников, выполняющих государственную повинность.

Если учесть, что в первом поколении пришедших в Восточную Европу было, по-видимому, всего 50–55 тыс. семей тюрков (расчет см.: Кульпин 2005: 14–24), то повинность по обслуживанию постоялых дворов нужно было распределить по всем тюркским родам.

Ямская повинность всегда тяжела для всех стран и народов. К примеру, условия жизни работников почтовых станов в Московском государстве XVII в. были, что характерно для этой службы, столь тяжелыми, что историки пишут так: «Когда просматриваешь бумаги об Ахтырской почте в делах Разрядного приказа ЦГАДА, создается впечатление, что почтари, кроме драк с гонцами, ничем больше не занимались – столь велико было количество челобитных на эту тему» (Вигилев 1979: 55). Порядок на трактах установился лишь в XVIII в. Бывали случаи нападения на почтарей, происходи ли грабежи гонцов (Там же: 65–67, 74–75). В ямах монгольской империи, как ни тяжела была повинность их содержания, ничего подобного не было, хотя, не исключено, по одной причине: за любое нарушение порядка существовала одна мера наказания – смертная казнь.

В отличие от оседлых народов для кочевников ямская повинность была не просто тяжелой, но противостояла всему укладу жизни. Кочевники не могут находиться на одном месте, где скот быстро съест всю траву в округе и будет голодать, а вместе с ним будут голодать и люди. Чтобы жить, кочевники должны кочевать. Постоянное жительство на одном месте находится в непримиримом противоречии с хозяйственной практикой отгонного скотоводства и означает насильственное осаждение части тюрков на землю. Но было ли противоречие непримиримым в данном случае?

Как конкретно решался вопрос в семьях: кто должен был оставаться на одном месте и содержать постоялый двор, кто уходил со стадами на десятки, сотни километров от ям, мы не знаем. Знаем только, что впоследствии многие из постоялых дворов превратились в поселки, а потом и города. Однако что было самым важным в этом процессе осаждения кочевников на землю? То, что для первых одного-трех демографических поколений тюрков не существовало точки невозврата, или ситуации, когда нельзя было вернуться к кочевой жизни. Думается, что и для последующих поколений возможность возврата не исключалась. Необходимость и возможность временной оседлой жизни, как и срочная служба в армии, давала возможность осуществления естественного селективного добровольного отбора семей, желающих жить на земле постоянно, как ныне солдаты срочной службы остаются служить в армии по контракту. При этом дети, не желающие оседлого образа жизни, как их отцы, могли уходить к близким кочевым родственникам. Иными словами, для первых поколений завоевателей, а видимо, и последующих была возможность возвращения к кочевому образу жизни, что снимало традиционное психологическое отторжение кочевниками оседлости.

В армии завоевателей немногочисленные монголы были господствующим этносом, тюрки – подневольным. Перед завоеванием Восточной Европы интересы монголов и тюрков совпадали лишь частично: монголы хотели новых пастбищ для своих огромных стад и стремились распространить свою власть на возможно большее число народов, чтобы обложить их данью, тюрки – обрести новое жизненное пространство. Объективный анализ возможностей осуществления желаний монголов и тюрков в Западной Европе по казывает, что тюрки могли убедиться, что Западная Европа и их представления о нормальной жизни несовместимы, что комфортно они могут жить лишь в южнорусских степях Восточной Европы. В походе на Западную Европу, вероятно, впервые выявилось принципиальное расхождение интересов монголов и тюрков. Не исключено, что на вопрос, мучивший историков столь долгое время, почему Батый не стал утверждаться в Западной Европе, имеется простой ответ: Западная Европа была не нужна основной массе завоевателей. Тюрки, получив новый вмещающий кормящий ландшафт в Восточной Европе, «голосованием ногами» приостановили дальнейшую экспансию монголов в Западную Европу.

Литература

Вигилев, А. Н. 1979. История отечественной почты. М.: Связь.

Газиз, Г. 1994. История татар. М.: Московский лицей.

Геккеньян, Х. 2009. Поход на Запад и завоевание Восточной Европы. История татар с древнейших времен: в 7 т. Т. III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII – середина XV в. (с. 161–165). Казань: АН РТ.84 История и современность 2/2011

Гольден, П. 2004. Кипчаки средневековой Евразии: пример негосу дарственной адаптации в степи. В: Базаров, Б. В., Крадин, Н. Н., Скрын никова, Т. Д. (ред.), Монгольская империя и кочевой мир (с. 103–134). УланУдэ: БНЦ СО РАН.

Егоров, В. Л.

1996. Александр Невский и Золотая Орда. Александр Невский и история России: Материалы научнопрактической конференции. Новгород: Новгородский государственный объединенный музейзаповедник.

2003. Монгольское иго на Руси. Татарский мир No 14. URL: http://www.tatworld.ru/article.shtml?article=175§ion... 2005. Золотая Орда. М.: ГМИ.

2009. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. 2е изд. М.: ЛИБРОКОМ.

Ельников, М. В. 2005. Экономические и культурные связи населения Нижнего Подднепровья и Крыма в золотоордынский период. Сугдейский сборник (с. 57–65). Вып. 2. Киев; Судак: Национальный заповедник «Со фия Киевская».

Иванов, И. В., Луковская, Т. С. 1997. Проблемы социоестественной истории аридных и семиаридных областей Евразии в голоцене. В: Куль пин, Э. С. (ред.), Человек и природа. Материалы VI конференции «Чело век и природа – проблемы социоестественной истории». М.: ИВ РАН.

История Китая с древнейших времен до наших дней. М.: ГРВЛ, 1974.

Кадырбаев, А. Ш. 2006. Польша и тюркомонгольские народы в ис торическом пространстве. В:

Кульпин, Э. С. (ред.), Человек и природа: из прошлого в будущее. М.: Энергия.

Клименко, В. В. 2005. История климата Восточной Европы. В: Кульпин, Э. С., Клименко, В. В., Пантин, В. И., Смирнов, Л. М. (ред.), Эволю ция российской ментальности. М.: ИАЦ Энегия.

Крадин, Н. Н., Скрынникова, Т. Д. 2006. Империя Чингисхана. М.: Вост. литра.

Кульпин, Э. С. 2005. Демографические и миграционные процессы тюрков и славян в Восточной Европе в XIV–XVII вв. Восток 4: 14–24.

Мак-Нил, У.

2004. Восхождение Запада. История человеческого сообщества. Ки ев: Никацентр; М.: Старклайт.

2008. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI–XX вв. М.: Территория будущего. 85

Миронов, Б. Н. 1999. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX вв.). Генезис личности, демократической семьи, граж данского общества и правового государства: в 2 т. Т. 1, 2. СПб.: Дмитрий Буланин.

Нефедов, С. А.

[Б. г.] А было ли иго? URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ History/Article/nef_abuloigo.php

2001. Новая интерпретация истории Монгольской Руси. Рукопись депонирована в ИНИОН РАН 14.03.01 No 556326. URL: http://book.uraic.ru/ elib/Authors/Nefedov/Science/Russia/Mongol1.htm#_ednref67

2008. Теория культурных кругов (на основе анализа монгольских завое ваний). История и современность 1: 189–225.

Пушкарев, С. Г. 1991. Обзор русской истории. М.: Наука.

Рашид адДин. 1952. Сборник летописей. Т. I. Кн. 1, 2. М.; Л.

Сафаргалиев, М. Г. 1996. Распад Золотой Орды. В: Муслимов, И. Б. (сост.), На стыке веков, континентов и цивилизаций (из опыта образова ний и распада империй X–XVI вв.): сб. М.: ИНСАН.

Слепцов, А. М., Клименко, В. В. 2005. Обобщение палеоклиматиче ских данных и реконструкция климата Восточной Европы за последние 2000 лет. История и современность 1: 118–135.

Тартарика. Казань; М.; СПб.: Феория, 2005.

Тизенгаузен, В.

1884. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПб.

1941. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. М.; Л.

Тюрюканов, А. Н. 2001. Влияние природы и населения Великой сте пи на современные ландшафты Центральной России (К вопросу о проис хождении феномена «Окской флоры»). В:

Тюрюканов, А. Н., Избранные труды. К 70летию со дня рождения. М.: РЭФИА.

Федоров-Давыдов, Г. А.

1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М.: МГУ.

1994. Золотоордынские города Поволжья. М.: МГУ.

Фицджералд, Ч. П. 2004. История Китая. М.: Центрполиграф.

ЛЕГЕНДАРНЫЕ ЛЮДИ МОНГОЛИИ

ЧИНГИСХАН
(1162-1227)

Чингисхан (монг. Чингис хаан собственное имя - Тэмуджин, Темучин, монг. Тэмуужин). 3 мая 1162 - 18 августа 1227) - монгольский хан, основатель Монгольского государства (с 1206), организатор завоевательных походов в Азию и Восточную Европу, великий реформатор и объединитель Монголии. Прямые потомки Чингисхана по мужской линии - чингизиды.

Единственный исторический портрет Чингисхана из серии официальных портретов правителей нарисован при хане Хубилае в XIII в. (начало правления с 1260 г.), через несколько десятилетий после его смерти (Чингисхан умер в 1227 г.). Портрет Чингисхана хранится в Пекинском Историческом музее. На портрете изображено лицо с азиатскими чертами, с голубыми глазами и седой бородой.

Ранние годы

Родоначальницей всех монголов по "Сокровенному сказанию" является Алан-Гоа, в восьмом колене от Чингисхана, зачавшая, согласно легенде, детей от солнечного луча в юрте. Дед Чингисхана, Хабул-хан был богатым вождем всех монгольских племен, успешно вел войны с соседними племенами. Отцом Темучина был Есугей-баатур, внук Хабул-хана, вождь большинства монгольских племен, в котором насчитывалось 40 тыс. юрт. Это племя было полным хозяином плодородных долин между реками Керулен и Онон. Есугэй-баатур также успешно сражался и воевал, подчинив себе татар и многие соседние племена. Из содержания "Сокровенного сказания" явствует, что отец Чингисхана был знаменитым ханом монголов.

Точную дату рождения Чингисхана назвать трудно. По сведениям персидского историка Рашид-ад-дина - дата рождения 1155 г., современные монгольские историки придерживаются даты - 1162 г. Родился он в урочище Делюн-Болдок на берегу реки Онон (в районе озера Байкал) в семье одного из монгольских вождей племени тайчиутов Есугэй-багатура («багатур» - герой) из рода Борджигин, и его жены Оэлун из племени онхиратов. Был назван в честь татарского вождя Темучина, которого Есугей победил накануне рождения сына. В 9 лет Есугей-багатур сосватал сына 10-летней девочке из хунгиратского рода. Оставив сына в семье невесты до совершеннолетия, чтобы лучше узнали друг друга, он уехал домой. На обратном пути Есугей задержался на стоянке татар, где его отравили. Когда вернулся в родной улус, ему стало плохо, и через несколько дней он умер.

Старейшины монгольских племен отказались подчиняться слишком молодому и неопытному Темучину и ушли вместе со своими племенами к другому покровителю. Так молодой Темучин остался в окружении лишь немногих представителей своего рода: матери, младших братьев и сестер. Вся оставшаяся их собственность включала в себя лишь восемь лошадей и родовой "бунчук" - белое знамя с изображением хищной птицы - кречета и с девятью хвостами яка, символизирующее четыре больших и пять малых юртов его рода. Несколько лет вдовы с детьми жили в полной нищете, скитались в степях, питаясь кореньями, дичью и рыбой. Даже летом семья жила впроголодь, делая запасы на зиму.

Вождь тайчиутов, Таргултай (дальний родственник Темучина), объявивший себя властелином земель, когда-то занятых Есугеем, опасаясь мести подрастающего соперника, стал преследовать Темучина. Однажды вооружённый отряд напал на стойбище семьи Есугея. Темучину удалось было бежать, но он был настигнут и взят в плен. На него надели колодку - две деревянные доски с отверстием для шеи, которые стягивались между собой. Колодка была мучительным наказанием: человек не имел возможности сам ни поесть, ни попить, ни даже согнать муху, севшую ему на лицо. Он нашёл всё-таки способ ускользнуть и спрятаться в маленьком озере, погружаясь вместе с колодкой в воду и выставляя из воды одни ноздри. Тайчиуты искали его в этом месте, однако не смогли обнаружить; но его заметил один сельдуз, который был среди них, и решил его спасти. Он вытащил из воды молодого Темучина, освободил его от колодки и проводил к своему жилищу, где спрятал в телеге с шерстью. После ухода тайчиутов сельдуз посадил Темучина на кобылицу снабдил оружием и отправил домой.

Через некоторое время Темучин нашёл свою семью. Борджигины сразу же перекочевали на другое место, и тайчиуты больше не смогли их обнаружить. Затем Темучин женился на своей нареченной Бортэ. Приданым Бортэ стала роскошная соболья шуба. Темучин вскоре направился к самому могущественному из тогдашних степных вождей - Тогорилу, хану кераитов. Тогорил был когда-то другом отца Темучина, и ему удалось заручиться поддержкой вождя кераитов, напомнив об этой дружбе и поднеся роскошный подарок - соболью шубу Бортэ.

Начало завоеваний

С помощью хана Тогорила силы Темучина стали постепенно расти. К нему стали стекаться нукеры; он совершал набеги на соседей, умножая свои владения и стада.

Первыми серьёзными противниками Темучина оказались меркиты, действовавшие в союзе с тайчиутами. В отсутствие Темучина они напали на становище Борджигинов и угнали в плен Бортэ и вторую жену Есугея - Сочихэл. Темучин с помощью хана Тогорила и кераитов, а также своего анды (названного брата) Джамухи из рода джаджиратов разгромил меркитов. В это же время при попытке отогнать из владений Темучина табун был убит брат Джамухи. Под предлогом мести Джамуха со своим войском двинулся на Темучина. Но не достигнув успеха в разгроме врага, вождь джаджиратов отступил.

Первым крупным военным предприятием Темучина была война против татар, начатая совместно с Тогорилом около 1200 года. Татары в то время с трудом отбивали атаки цзиньских войск, вступивших в их владения. Используя благоприятную обстановку, Темучин и Тогорил нанесли татарам ряд сильных ударов и захватили богатую добычу. Правительство Цзинь в награду за разгром татар присвоило степным вождям высокие титулы. Темучин получил титул «джаутхури» (военный коммисар), а Тогорил - «ван» (князь), с этого времени он стал известен как Ван-хан. В 1202 году Темучин самостоятельно выступил против татар. Перед этим походом он сделал попытку реорганизовать и дисциплинировать войско - издал приказ, согласно которому категорически запрещалось захватывать добычу во время боя и преследования неприятеля: начальники должны были делить захваченное имущество между воинами только по окончании боя.

Победы Темучина вызвали сплочение сил его противников. Сложилась целая коалиция, включавшая татар, тайчиутов, меркитов, ойратов и другие племена, избравшая своим ханом Джамуху. Весной 1203 произошло сражение, закончившееся полным разгромом сил Джамухи. Эта победа ещё больше усилила улус Темучина. В 1202-1203 г. кераитов возглавил сын Ван-хана Нилха, ненавидевший Темучина за то, что Ван-хан отдавал тому предпочтение перед своим сыном и думал передать ему кераитский престол в обход Нилхи. Осенью 1203 года войска Ван-хана были разбиты. Его улус перестал существовать. Сам Ван-хан погиб при попытке бежать к найманам.

В 1204 году Темучин разбил найманов. Их повелитель Таян-хан погиб, а его сын Кучулук бежал на территорию Семиречья в страну каракитаев (юго-западнее озера Балхаш). Вместе с ним бежал его союзник, меркитский хан Тохто-беки. Там Кучулук сумел собрать разрозненные отряды найманов и кераитов, войти в расположение к гурхану и стать довольно значительной политической фигурой.

Реформы Великого хана

На курултае в 1206 году Темучин был провозглашён великим ханом над всеми племенами - Чингис-ханом. Монголия преобразилась: разрозненные и враждующие монгольские кочевые племена объединились в единое государство.

Тогда же был издан новый закон: Яса. В нём главное место занимали статьи о взаимопомощи в походе и запрещении обмана доверившегося. Нарушившего эти установления казнили, а врага монголов, оставшегося верным своему хану, щадили и принимали в своё войско. «Добром» считалась верность и храбрость, а «злом» - трусость и предательство.

После того как Темучин стал всемонгольским повелителем, его политика ещё ярче стала отражать интересы нойонства. Нойонам нужны были такие внутренние и внешние мероприятия, которые способствовали бы закреплению их господства и увеличению их доходов. Новые завоевательные войны, ограбление богатых стран должны были обеспечить расширение сферы феодальной эксплуатации и укрепление классовых позиций нойонов.

Административная система, созданная при Чингисхане, была приспособлена к осуществлению этих целей. Все население он поделил на десятки, сотни, тысячи и тумены (десять тысяч), перемешав тем самым племена и роды и назначив командирами над ними специально подобранных людей из приближенных и нукеров. Все взрослые и здоровые мужчины считались воинами, которые в мирное время вели своё хозяйство, а в военное время брались за оружие. Такая организация обеспечила Чингисхану возможность увеличить свои вооружённые силы примерно до 95 тыс. воинов.

Отдельные сотни, тысячи и тумены вместе с территорией для кочевания отдавались во владение тому или иному нойону. Великий хан, считая себя собственником всей земли в государстве, раздавал землю и аратов во владение нойонам, с условием, что те будут за это исправно выполнять определённые повинности. Важнейшей повинностью была военная служба. Каждый нойон был обязан по первому требованию сюзерена выставить в поле положенное число воинов. Нойон в своём уделе мог эксплуатировать труд аратов, раздавая им на выпас свой скот или привлекая их непосредственно к работе в своём хозяйстве. Мелкие нойоны служили крупным.

При Чингисхане было узаконено закрепощение аратов, запрещен самовольный переход из одного десятка, сотни, тысячи или тумена в другие. Этот запрет означал уже формальное прикрепление аратов к земле нойонов - за откочевку из владений арату грозила смертная казнь.

Специально сформированный вооружённый отряд личных телохранителей, так называемый кешик, пользовался исключительными привилегиями и предназначался главным образом для борьбы против внутренних врагов хана. Кешиктены подбирались из нойонской молодёжи и находились под личным командованием самого хана, будучи по существу ханской гвардией. Вначале в отряде числилось 150 кешиктенов. Кроме того, был создан особый отряд, который должен был всегда находиться в авангарде и первым вступать в бой с противником. Он был назван отрядом богатырей.

Чингисхан возвел в культ писаный закон, был сторонникам твёрдого правопорядка. Он создал сеть линий сообщений в своей империи, курьерскую связь в крупном масштабе для военных и административных целей, организовал разведку, в том числе и экономическую.

Чингисхан разделил страну на два «крыла». Во главе правого крыла он поставил Боорчу, во главе левого - Мухали, двух своих наиболее верных и испытанных сподвижников. Должность и звания старших и высших военачальников - сотников, тысяцких и темников - он сделал наследственными в роду тех, кто своей верной службой помог ему овладеть ханским престолом.

Покорение Северного Китая

В 1207-1211 годах монголы завоевали землю якутов[источник?], киргизов и уйгуров, то есть подчинили себе практически все основные племена и народы Сибири, обложив их данью. В 1209 году Чингисхан завоевал Среднюю Азию и обратил свой взор на юг.

Перед покорением Китая Чингисхан решил обезопасить восточную границу, захватив в 1207 году государство тангутов Си-Ся, ранее отвоевавших Северный Китай у династии китайских императоров Сун и создавших своё государство, которое располагалось между его владениями и государством Цзинь. Захватив несколько укреплённых городов, летом 1208 «Истинный властитель» отошёл к Лунцзиню, пережидая нестерпимую жару, выпавшую на тот год. Тем временем до него доходят известия, что его старые враги Тохта-беки и Кучлук готовятся к новой войне с ним. Предупреждая их вторжение и тщательно подготовившись, Чингисхан разбил их наголову в сражении на берегу Иртыша. Тохта-беки оказался в числе погибших, а Кучлук спасся бегством и нашёл приют у каракитаев.

Удовлетворенный победой, Темучин снова направляет свои войска против Си-Ся. После победы над армией китайских татар он захватил крепость и проход в Великой Китайской стене и в 1213 году вторгся непосредственно в саму Китайскую империю, государство Цзинь и прошёл до Няньси в провинции Ханьшу. С нарастающим упорством Чингисхан вёл свои войска, устилая дорогу трупами, в глубь континента и установил свою власть даже над провинцией Ляодун, центральной в империи. Несколько китайских полководцев, видя, что монгольский завоеватель одерживает неизменные победы, перебежали на его сторону. Гарнизоны сдавались без боя.

Утвердив своё положение вдоль всей Великой Китайской стены, осенью 1213 года Темучин посылает три армии в разные концы Китайской империи. Одна из них, под командованием трёх сыновей Чингисхана - Джучи, Чагатая и Угедея, направилась на юг. Другая под предводительством братьев и полководцев Темучина, двинулась на восток к морю. Сам Чингисхан и его младший сын Толуй во главе основных сил выступили в юго-восточном направлении. Первая армия продвинулась до самого Хонана и, захватив двадцать восемь городов, присоединилась к Чингисхану на Великой Западной дороге. Армия под командованием братьев и полководцев Темучина захватила провинцию Ляо-си, а сам Чингисхан закончил свой триумфальный поход лишь после того, как достиг морского скалистого мыса в провинции Шаньдунь. Но то ли опасаясь междоусобиц, то ли вследствие иных причин он решает весной 1214 года вернуться в Монголию и заключает с китайским императором мир, оставив ему Пекин. Однако не успел предводитель монголов уйти за Великую Китайскую стену, как китайский император перевел свой двор подальше, в Кайфын. Этот шаг был воспринят Темучином как проявление враждебности, и он снова ввёл войска в империю, теперь обречённую на гибель. Война продолжилась.

Войска чжурчжэней в Китае, пополнившись за счёт аборигенов, сражались с монголами до 1235 года по собственной инициативе, но были разбиты и истреблены преемником Чингисхана Угэдеем.

Борьба с Кара-киданьским ханством

Вслед за Китаем Чингисхан готовился к походу в Казахстан и Среднюю Азию. Особенно его привлекали цветущие города Южного Казахстана и Жетысу. Осуществить свой план он решил через долину реки Или, где располагались богатые города и правил ими давний враг Чингисхана - хан найманов Кучлук.

Пока Чингисхан завоевывал все новые города и провинции Китая, беглый найманский хан Кучлук попросил давшего ему убежище гурхана помочь собрать остатки армии, разбитой при Иртыше. Заполучив под свою руку довольно сильное войско, Кучлук заключил против своего сюзерена союз с шахом Хорезма Мухаммедом, до этого платившим дань каракитаям. После короткой, но решительной военной кампании союзники остались в большом выигрыше, а гурхан был вынужден отказаться от власти в пользу незваного гостя. В 1213 году гурхан Чжилугу скончался, и найманский хан стал полновластным правителем Семиречья. Под его власть перешли Сайрам, Ташкент, северная часть Ферганы. Став непримиримым противником Хорезма, Кучлук начал в своих владениях гонения на мусульман, чем вызвал ненависть оседлого населения Жетысу. Правитель Койлыка (в долине реки Или) Арслан хан, а затем и правитель Алмалыка (к северо-западу от современной Кульджи) Бу-зар отошли от найманов и объявили себя подданными Чингисхана.

В 1218 году отряды Джэбэ совместно с войсками правителей Койлыка и Алмалыка вторглись в земли каракитаев. Монголы завоевали Семиречье и Восточный Туркестан, которыми владел Кучлук. В первой же битве Джэбэ разгромил найманов. Монголы разрешали мусульманам публичное богослужение, запрещенное ранее найманами, что способствовало переходу всего оседлого населения на сторону монголов. Кучлук, не сумев организовать сопротивление, бежал в Афганистан, где был пойман и убит. Жители Баласагуна открыли ворота монголам, за что город получил название Гобалык  «хороший город». Перед Чингисханом открылась дорога в пределы Хорезма.

Завоевание Средней Азии

После завоевания Китая и Хорезма верховный владыка монгольских клановых вождей Чингисхан послал на разведку «западных земель» сильный кавалерийский корпус под командованием Джэбэ и Субедея. Они прошли по южному берегу Каспийского моря, затем, после разорения Северного Ирана, проникли в Закавказье, разбили грузинскую армию (1222) и, продвигаясь на север вдоль западного берега Каспийского моря, встретили на Северном Кавказе объединённое войско половцев, лезгинов, черкесов и аланов. Произошёл бой, который не имел решительных последствий. Тогда завоеватели внесли раскол в ряды неприятеля. Они одарили половцев и обещали их не трогать. Последние стали расходиться по своим кочевьям. Воспользовавшись этим, монголы легко разбили аланов, лезгинов и черкесов, а затем разбили по частям и половцев. В начале 1223 года монголы вторглись в Крым, взяли город Сурож (Судак) и снова двинулись в половецкие степи.

Половцы бежали на Русь. Уходя от монгольского войска, хан Котян через своих послов просил не отказать ему в помощи своего зятя Мстислава Удалого, а также Мстислава III Романовича, правящего великого князя Киевского. В начале 1223 года в Киеве был созван большой княжеский съезд, где было достигнуто соглашение, что вооружённые силы князей Киевского, Галицкого, Черниговского, Северского, Смоленского и Волынского княжеств, объединившись, должны поддержать половцев. Сборным местом для русской объединённой рати был назначен Днепр, близ острова Хортица. Здесь и были встречены посланцы из монгольского лагеря, предлагавшие русским военачальникам порвать союз с половцами и вернуться на Русь. Учитывая опыт половцев (которые в 1222 году пошли на уговоры монгол нарушить свой союз с аланами, после чего Джэбэ разбил алан и напал на половцев) Мстислав казнил посланцев. В битве на реке Калка войска Даниила Галицкого, Мстислава Удалого и хана Котяна, не известив остальных князей решили самостоятельно «расправиться» с монголами переправились на восточный берег, где 31 мая 1223 года были полностью разгромлены при пассивном созерцании этого кровопролитного сражения со стороны основных русских сил во главе с Мстиславом III, расположившимся на возвышенном противоположном берегу Калки.

Мстислав III, огородившись тыном, в течение трёх дней после битвы держал оборону, а затем пошёл на соглашение с Джэбэ и Субедаем о сложении оружия и свободном отходе на Русь, как не участвовавший в битве. Однако он, его войско и доверившиеся ему князья были вероломно пленены монголами и жестоко замучены как «изменники собственному войску».

После победы монголы организовали преследование остатков русского войска (лишь каждый десятый воин вернулся из Приазовья) разрушая на днепровском направлении города и деревни, захватывая в плен мирных жителей. Однако дисциплинированные монгольские военачальники не имели приказа задерживаться на Руси. Вскоре они были отозваны Чингисханом, который посчитал, что основная задача разведывательного похода на запад успешно решена. На обратном пути у устья Камы, войска Джэбэ и Субедея потерпели серьёзное поражение от волжских булгар, отказавшихся признать над собой власть Чингисхана. После этой неудачи монголы спустились вниз к Саксину и прикаспийскими степями возвратились в Азию, где в 1225 году соединились с главными силами монгольского войска.

Оставшимся в Китае монгольским войскам сопутствовал такой же успех, что и армиям в Западной Азии. Монгольская империя была расширена за счёт нескольких новых завоёванных провинций, лежавших к северу от Жёлтой реки, за исключением одного-двух городов. После смерти императора Сюинь-Цзуна в 1223 году Северная Китайская империя практически прекратила своё существование, и границы Монгольской империи почти совпали с границами Центрального и Южного Китая, управлявшегося императорской династией Сун.

Смерть Чингисхана

По возвращению из Центральной Азии Чингисхан ещё раз провёл свою армию по Западному Китаю. В 1225 или в начале 1226 года Чингиз предпринял поход на страну тангутов. Во время этой кампании астрологи сообщили предводителю монголов, что пять планет находятся в неблагоприятном соответствии. Суеверный монгол посчитал, что ему грозит опасность. Под властью дурного предчувствия грозный завоеватель отправился домой, но по дороге заболел и 25 августа 1227 года умер.

Перед смертью он пожелал, чтобы царя тангутов казнили сразу после взятия города, а сам город разрушили бы до основания. В разных источниках приводятся различные версии его смерти: от раны стрелой в бою; от продолжительной болезни, после падения с лошади; от удара молнии; от руки плененной принцессы в первую брачную ночь.

По предсмертному желанию Чингисхана его тело было отвезено на родину и предано земле в местности Буркан-калдун. По официальной версии "Сокровенного сказания" по пути на Тангутское государство он упал с коня и сильно расшибся во время охоты на диких лошадей-куланов и заболел: "Порешив идти на Тангутов по окончанию зимнего периода того же года, Чингисхан провел новый переучет войска и осенью года Собаки (1226 г.) выступил в поход на Тангутов. Из ханш за государем последовала Есуй-хатун. По пути во время облавы на Арбухайских диких лошадей-куланов, которые водятся там во множестве, Чингисхан сидел верхом на коричнево-сером коне. При налете куланов его коричнево-серый поднялся на дабы, причем государь упал и сильно расшибся. Поэтому сделали остановку в урочище Цоорхат. Прошла ночь, а наутро Есуй-хатун сказала царевичам и нойонам: "У государя ночью был сильный жар. Надо обсудить положение" . В "Сокровенном сказании" говорится, что "Чингисхан, после окончательного разгрома тангутов, возвратился и восшел на небеса в год Свиньи" (1227 г.) Из Тангутской добычи он особенно щедро наградил Есуй-хатун при самом отшествии своем".

Согласно завещанию, преемником Чингисхана стал его третий сын Угедей . До тех пор, пока не будет взят столица Си-Ся Чжунсин, смерть великого правителя должна была храниться в тайне. Похоронная процессия двинулась из стана Великой Орды на север, к реке Онон. "Сокровенное сказание" и "Золотая летопись" сообщают, что на пути следования каравана с телом Чингисхана к месту погребения умерщвлялось все живое: люди, животные, птицы. В летописях записано: "Они убивали каждое живое существо, которое видели, чтобы весть о его смерти не разнеслась по окрестным местам. В четырех его главных ордах совершили оплакивание и его похоронили в местности, которую он перед тем однажды соизволил назначить в качестве великого заповедника". Через родное становище его тело пронесли жены, и в конце концов он был похоронен в богатой гробнице в долине Онона. При погребении были проведены мистические обряды, которые призваны были защитить место, где был похоронен Чингисхан. Место его захоронения до сих пор не найдено. После смерти Чингисхана траур продолжался два года.

По преданию Чингисхан был похоронен в глубокой гробнице, сидящем на золотом троне, на родовом кладбище "Их Хориг" у горы Бурхан Халдун, в истоках реки Ургун. Он восседал на золотом троне Мухаммеда, привезенного им из захваченного Самарканда. Чтобы могила в последующие времена не была найдена и осквернена, после захоронения Великого хана по степи прогнали несколько раз многотысячный табун лошадей, уничтоживший все следы могилы. По другой версии гробница была устроена в русле реки, для чего река была на время перекрыта, и вода направлена по другому руслу. После захоронения дамбу разрушили, и вода вернулась в естественное русло, навеки скрыв место захоронения. Всех, кто участвовал в захоронении и мог запомнить это место, впоследствии умертвили, тех, кто исполнял этот приказ, впоследствии умертвили тоже. Таким образом, тайна захоронения Чингисхана остается нераскрытой до сих пор.

До сих пор попытки найти могилу Чингисхана не увенчались успехом. Географические названия времен Монгольской империи за многие века полностью изменились, и с точностью сказать, где находится гора Бурхан-Халдун никто сегодня не может. По версии академика Г. Миллера, основанной на рассказах сибирский "мунголов", гора Бурхан-Халдун в переводе может означать "Божья гора", "Гора, где поставлены божества", "Гора - бог опаляет или бог всюду проницает" - "священная гора Чингиса и его предков, гора-избавительница, которой Чингис, в память своего спасения в лесах этой горы от лютых врагов завещал во веки веков приносить жертву, находилась в местах первоначальных кочевий Чингиса и его предков по реке Онону".

ИТОГИ ПРАВЛЕНИЯ ЧИНГИСХАНА

При покорении найманов Чингисхан познакомился с началами письменного делопроизводства, часть найманов поступила на службу к Чингисхану и была первыми чиновниками в монгольском государстве и первыми учителями монголов. По-видимому, Чингисхан надеялся впоследствии заменить найманов этническими монголами, так как велел знатным монгольским юношам, в том числе и своим сыновьям, учиться языку и письменности найманов. После распространения монгольского владычества, ещё при жизни Чингисхана, монголы пользовались также услугами китайских и персидских чиновников.

В области внешней политики Чингисхан стремился к максимальному расширению пределов подвластной ему территории. Для стратегии и тактики Чингисхана были характерны тщательная разведка, внезапность нападения, стремление расчленить силы противника, устройство засад с использованием специальных отрядов для заманивания неприятеля, маневрирование крупными массами конницы и т. д.

Повелитель монголов создал величайшую в истории империю, подчинившую в XIII веке огромные пространства Евразии от Японского моря до Чёрного. Им и его потомками сметены с лица земли великие и древние государства: государство Хорезмшахов, Китайская империя, Багдадский халифат, покорена большая часть русских княжеств. Громадные территории были поставлены под управление степного закона «Яса».

Старомонгольский свод законов "Джасак", введенный Чингисханом, гласит: "Чингисханова Яса запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывает любить ближнего, как самого себя, не причинять обид, и забывать их совершенно, щадить страны и города, покорившиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей его". Значение "Джасака" для становления государственности в империи Чингисхана отмечается всеми историками. Введение свода военных и гражданских законов позволило установить на огромной территории монгольской империи твердый правопорядок, несоблюдение его законов каралось смертью. Яса предписывала терпимость в вопросах религии, почтение к храмам и к духовным лицам, запрещала ссоры среди монголов, неповиновение детей родителям, кражу коней, регламентировала воинскую обязанность, правила поведения в бою, распределение военной добычи и т.д.
"Немедленно убивать, кто ступил на порог ставки воеводы".
"Тот, кто мочится в воду или на пепел, предается смерти".
"Запрещение мыть платье в продолжение ношения, пока совсем не износится".
"Никто да не уходит из своей тысячи, сотни или десятка. Иначе да будет казнен он сам и начальник той части, который его принял".
"Уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному".
Чингисхан объявил официальными религиями свое империи шаманизм, христианство и мусульманство.

В отличие от других завоевателей на протяжении сотен лет до монголов, господствовавших над Евразией, только Чингисхан сумел организовать стабильную государственную систему и сделать так, что Азия выступила перед Европой не просто неизведанным степным и горным пространством, но консолидированной цивилизацией. Именно в её границах потом началось тюркское возрождение исламского мира, своим вторым натиском (после арабов) чуть было не добившего Европу.

В 1220 Чингисхан основал Каракорум - столицу Монгольской империи.

Монголы почитают Чингисхана как величайшего героя и реформатора, почти как воплощение божества. В европейской (в том числе и русской) памяти он остался чем-то вроде предгрозового багрового облака, которое появляется перед страшной, всё очищающей бурей.

ПОТОМКИ ЧИНГИСХАНА

У Тэмуджина и его любимой жены Бортэ было четыре сына:

• сын Джучи
• сын Чагатай
• сын Угэдэй
• сын Толу й.

Только они и их потомки могли претендовать на высшую власть в государстве. У Тэмуджина и Бортэ также были дочери:

• дочь Ходжин-бэги , жена Буту-гургэна из рода икирес;
• дочь Цэцэйхэн (Чичиган) , супруга Иналчи, младшего сына главы ойратов Худуха-бэки;
• дочь Алангаа (Алагай, Алаха) , вышедшая замуж за нойона онгутов Буянбалд (в 1219 году, когда Чингисхан выехал на войну с Хорезмом, он поручил ей государственные дела в свое отсутствие, поэтому зовется также Төр засагч гунж (правительница-принцесса);
• дочь Тэмулэн, жена Шику-гургэна, сына Алчи-нойона из хонгирадов, племени её матери Бортэ;
• дочь Алдуун (Алталун) , вышедшая замуж за Завтар-сэцэна, нойона хонгирадов.

У Тэмужина и его второй жены меркитки Хулан-хатун, дочери Дайр-усуна, были сыновья

• сын Кюльхан (Хулугэн, Кулкан)
• сын Харачар;

От татарки Есугэн (Есукат), дочери Чару-нойона

• сын Чахур (Джаур)
• сын Хархад.

Сыновья Чингисхана продолжили дело Золотой династии и правили монголами, а также покоренными землями, основываясь на Великой Ясе Чингисхана вплоть до 20-х годов XX века. Даже манчжурские императоры, которые правили Монголией и Китаем с XVI по XIX век, были потомками Чингисхана, так как для своей легитимности женились на монгольских принцессах из золотой фамильной династии Чингисхана. Первый премьер-министр Монголии XX века Чин Ван Ханддорж (1911-1919), а также правители Внутренней Монголии (до 1954 года) являлись прямыми потомками Чингисхана.

Фамильный свод Чингисхана ведется до XX века; в 1918 году религиозный глава Монголии Богдо-гэген издал приказ о сохранении Ургийн бичиг (фамильного списка) монгольских князей, называемого шастир. Этот шастир хранится в музее и называется «Шастир государства Монголия» (Монгол Улсын шастир). Множество прямых потомков Чингисхана из его золотой фамилии до сих пор живут в Монголии и Внутренней Монголии.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Владимирцов Б.Я. Чингис-Хан. Издательство З.И.Гржебина. Берлин. Петербург. Москва. 1922 г. Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII-XIV века. В двух частях с приложениями и иллюстрациями. 180 страниц. Язык: русский.

Монгольская империя и кочевой мир. Базаров Б.В., Крадин Н.Н. Скрынникова Т.Д. Книга 1. Улан-Удэ. 2004. Институт монголоведения, буддологии и тебетологии СО РАН.

Монгольская империя и кочевой мир. Базаров Б.В., Крадин Н.Н. Скрынникова Т.Д. Книга 3. Улан-Удэ. 2008. Институт монголоведения, буддологии и тебетологии СО РАН.

О военном искусстве и завоеваниях монголов. Сочинение подполковника генерального штаба М.Иванина. С.-Петербург, Издательство: печатано в военной типографии. Год издания: 1846. Страниц: 66. Язык: русский.

Сокровенное сказание Монголов. Перевод с монгольского. 1941.

Обладателем каких человеческих качеств предстаёт Чингисхан в этом источнике? Считаешь ли ты их привлекательными?

Чингисхан говорит о себе как о выносливом настоящем воине, бессребренике и стороннике равенства. Эти качества вызывают уважение.

Обладателем каких человеческих качеств предстаёт Чингисхан в этом источнике?

Здесь Чингисхан показан как очень жестокий человек.

Сравни выводы по двум источникам. Какой возникает вопрос? Сравни его с авторской формулировкой (с. 273).

Вопрос: Почему монголы не создали ещё одной цивилизации?

Ответ: В то время главной чертой цивилизации была религия. Монголы не создали своей религии, отвечающей нуждам цивилизации, а приняли ислам. Цивилизацию могла бы создать выработка отдельной конфессии (как разделение католического и православного миров), но монголы приняли уже распространенный суннизм.

Как ты считаешь, монгольские племена взошли на ступень цивилизации или нет?

Монголы создали собственное государство, в котором были крупные города и сложная система управления. Они стали цивилизованными.

Чингисхан стал великим завоевателем. Он создал огромную империю. Она распалась, но власть монголов в её частях сохранилась.

В чём причины успешных завоеваний монголов? На твой взгляд – человека XXI века, какие действия Чингисхана и его воинов могут вызывать уважение, какие – отвращение? Объясни почему.

Причины успеха монголов:

Основной силой монголов были хорошо натренированные конные лучники;

В армии монголов царила железная дисциплина;

Монголы использовали разные тактические хитрости, например, ложное отступление центра армии и удар по флангам увлёкшегося преследованием противника;

Монгольские воины были неприхотливы, потому могли обходиться без обозов, благодаря передвигаться очень быстро;

Монголы усваивали достижения покорённых народов, например осадные машины китайцев;

Многие противники монголов, например китайцы, были разобщены, а иногда даже пытались использовать монголов друг против друга.

Сделай вывод об историческом образе Чингисхана.

Чингисхан остался в истории как создатель безупречно работавшей военной машины, но при этом очень жестокий человек.

Назови соседей Монгольского государства к 1206 году. Какие земли покорил Чингисхан, а какие – его наследники?

Монгольское ханство окружали государства киргизов, кара-китайцев, тангутов и империя Цзинь. Чингисхан покорил их все, кроме империи Цзинь – её захватили его наследники.

Раздели покорённые монголами земли на группы по признаку «цивилизованные / первобытные» и по признаку «разные цивилизации».

К первобытным относились только племена половцев, остальные – к цивилизованным.

К дальневосточной цивилизации относились государства киргизов, кара-китайцев, тангутов, Тибет, империи Сун и Цзинь.

К индийской цивилизации относились Непал и захваченная монголами часть Бирмы.

К исламской цивилизации относились государство Хорезмшаха, Волжская Булгария и территория, которую контролировал Багдад.

К православной цивилизации относились Армения, Грузия и Алания.

Некоторые земли католической цивилизации испытали на себе монгольское нашествие, но под власть монголов они не попали.

Почему распалась единая Монгольская империя? Работая в паре, опишите спор монгола и представителя одного из покорённых народов, в котором один доказывал бы, что монгольские завоевания принесли благо народам мира, а другой опровергал бы его слова.

Монгольская империя распалась потому, что наследники Чингисхана все считали себя достойными власти, при этом все опирались на разные территории, которые до завоевания были отдельными государствами и даже цивилизациями, слушали разных советников.

Человек из покорённого народа стал бы расписывать, какими жестокими были монголы во время нашествия, какие прекрасные храмы и библиотеки были уничтожены. Он сам бы признавал, что при монголах наладилась торговля, восстановился мир, что монголы борются с разбойниками и пускают врагов к цветущим городам. Но по его мнению это не оправдывало жестокостей нашествия. На это монгол только возразил бы, что монголы оказались сильнее всех остальных народов, потому по праву сильного они господствуют, и спорить тут не про что. Монголы долгое время не были похожи на арабов, они не стремились показаться просвещёнными, большая часть из них даже продолжала жить в кочевьях.

Сделайте вывод об историческом образе Чингисхана.

Чингисхан оказался не только талантливым полководцем, он смог наладить эффективную систему управления в своём государстве.

Сказание о Чингисхане достаточно подробно сообщает историю его жизни, однако далеко не все географические названия в тексте можно точно соотнести с современными названиями на карте. Точную дату рождения Чингисхана назвать трудно, большинство ученых придерживаются даты – 1162 г. По истории Рашид ад-Дина – дата рождения 1155 г. С одной стороны свидетельства его истории многочисленны и разнообразны, с другой – удивляет, что большинство этих рассказов обнаружены далеко от Монголии. По образному замечанию историка Л.Н. Гумилева: «В истории возвышения Чингисхана сомнительно все, начиная с даты его рождения».

Согласно дошедшим до нас историческим летописям Чингисхан осуществил немыслимые по масштабу завоевания почти всего мира, никому до него и после не удалось сравниться с ним в величии завоеваний. За короткое время была создана огромная Монгольская империя, раскинувшейся от берегов Тихого океана до Черного моря. Кочевники из Центральной Азии, вооруженные луками и стрелами, смогли завоевать три более цивилизованные империи, обладающие к тому же значительно большей военной мощью. Их завоевания сопровождались бесчеловечными зверствами и массовым истреблением мирного населения. Города на пути монгольских орд часто сравнивали с землей, по воле Чингисхана реки меняли русло, цветущие районы становились опустошенными, сельскохозяйственные орошаемые угодья уничтожались, чтобы пашни снова стали дикими пастбищами для коней его войска. Для современных историков феноменальный успех войн Чингисхана остается необъяснимым фактом, который можно объяснить либо мистификацией, либо сверхъестественными способностями и военным гением Чингисхана. Современники того времени, считали Чингисхана «ниспосланного Небом – бичом Божьим». Точно также в свое время готы прозвали Атиллу – «Божьим бичом».

«Сокровенное сказание монголов» (предположительно XIII в., по версии текста XIX в.) «Родословная и детство Темучжина. Предком Чингисхана был Борте-Чино, родившийся по изволению Высшего Неба. Супругой его была Гоа-Марал. Явились они, переплыв Тенгис (внутреннее море). Кочевали у истоков Онон-реки, на Бурхан-халдуне, а потомком их был Бата-Чиган».

«Белая история» (XVI в.). «Появившийся по велению высшего неба, родившийся для того, чтобы владеть всем миром, божественный Суута-богдо Чингисхан, начиная с народа синих монголов /народов говорящих/ на трехстах шестидесяти одном языке семисот двадцати одного рода дзамбу-двипы, пять цветных и четыре чужих, шестнадцать великих народов объединил всех в единое государство» .

«Шастра орунга» (монгольское сочинение XV в.). «В счастливом кочевье Бурхан Халдун родился один чудесный мальчик. В это время отец его Есугей Багатур захватил татарского Темучжин Угэ и прочий народ татар. Из-за совпадения с этим событием нарекли Темучжином. Когда этому мальчику было три года, он ежедневно играл на горе Бурхан Халдун. Там на возвышающемся красном камне, один жаворонок с телом высотой и шириной в одну пядь, с белой головой, с синей спиной, с желтым телом, с красным хвостом, с черными ножками, воплотивший в своем теле все пять цветов, с голосом мелодичным как звук флейты, ежедневно пел: «Чингис, Чингис».

Родоначальницей всех монголов по «Сокровенному сказанию» является Алан-Гоа, в восьмом колене от Чингисхана, зачавшая, согласно легенде, детей от солнечного луча в юрте. Дед Чингисхана, Хабул-хан был богатым вождем всех монгольских племен, успешно вел войны с соседними племенами. Отцом Темучжина был Есугей-баатур, внук Хабул-хана, вождь большинства монгольских племен, в котором насчитывалось 40 тыс. юрт . Это племя было полным хозяином плодородных долин между реками Керулен и Онон. Есугэй-баатур также успешно сражался и воевал, подчинив себе татар и многие соседние племена. Из содержания «Сокровенного сказания» явствует, что отец Чингисхана был знаменитым ханом монголов.

Темучжин родился в 1162 г. на берегах реки Онон в урочище Дэлюн-булдан, которое исследователи локализуют в 230 верстах от Нерчинска (Читинская область) и в 8 верстах от китайской границы. В 13 лет Темучжин лишился отца, которого отравили татары. Старейшины монгольских племен отказались подчиняться слишком молодому и неопытному Темучжину и ушли вместе со своими племенами к другому покровителю. Так молодой Темучжин остался в окружении только своей семьи – матери, младших братьев и сестер. Вся их собственность состояла из восьми лошадей и родового «бунчука» – белого знамени с девятью хвостами яка, символизирующее четыре больших и пять малых юртов его рода, с изображением хищной птицы – кречетом в центре. Вскоре он был вынужден скрываться от преследования Таргутая, ставшего приемником его отца, в подчинение к которому ушли монгольские племена. В «Сокровенном сказании» подробно рассказывается, как Темучжин в одиночестве скрывался в густом лесу, затем был схвачен, как бежал из плена, нашел свою семью и вместе с ней несколько лет (4 года) скрывался от преследований.

Возмужав Темучжин, в 17 лет отправился с другом Бельгутаем в стойбище отца красавицы Борте, по обычаю монголов брачный контракт был заключен их отцами еще в девятилетнем возрасте девочки, и взял ее в жены. Впоследствии в истории она стала известна как Борте Фуджин, императрица, мать четырех сыновей и пяти дочерей Чингисхана. И хотя летописи сообщают, что у Чингисхана за его жизнь было около пятисот жен и наложниц из разных племен, среди пяти главных жен, первая жена – Борте Фуджин всю жизнь для Чингисхана оставалась самой почтенной и старшей.

Сведения о начальном периоде жизни Темучжина, до времени его признания Чингисханом, скупы и противоречивы, многие подробности того времени не известны. История, дошедшая до нас в «Сокровенном сказании монголов», в ряде мест не совпадает с описанием тех же событий у Рашид ад-Дина.

В обеих летописях рассказывается о захвате Борте, жены Темучжина, меркитами, которые через 18 лет решили отомстить за кражу из их рода красавицы Оэлун, матери Темучжина, его отцом Есугей-баатуром. Согласно «Сокровенному сказанию» меркиты передали Борте родственнику человека, потерявшего Оэлун. Не имея никого в своем юрте, кроме своих братьев, и не располагая возможностями для нападения на меркитов, Темучжин направляется к названному брату своего отца кераитскому хану Тогрулу (Ван-хану) и просит у него помощи. Тот охотно оказывает, одинокому Темучжину, военную помощь и выступает несколькими тьмами войск против меркитов и отбивает его жену назад. У Рашид ад-Дина этот эпизод описан иначе: меркиты отослали Борте Тогрул-хану, который добровольно в знак памяти о побратимских отношениях – «андэ», с отцом Темучжина вернул ее будущему Чингисхану через одного доверенного лица.

Защита и покровительство Тогрул-хана обезопасила его на несколько лет. В летописях мало сообщается о молодости Темучжина, но после того, как однажды на рассвете к кочевью Темучжина примкнуло одновременно много племен , монголы быстро окрепли и уже составляли 13 тыс. человек . С этого времени в хрониках сообщается, что у Темучжина в подчинении находились боевые отряды численностью до 10 тыс. человек . Первым сражением, которое Темучжин решительно выиграл по Рашид ад-Дину, стало сражение с 30 тысячным войском тайучитов во главе с Чжамухой. Всех пленников Темучжин приказал заживо сварить в 70 котлах. Испугавшись этого, тотчас покорилось и подчинилось молодому хану племя джуръят. В «Сокровенном сказании» этот эпизод трактуется иначе, одерживает победу Чжамуха, и соответственно он варит пленных воинов Темучжина в котлах, это зверство отталкивает от Чжамухи много народа, и многие соседние племена переходят под знамена побежденного Темучжина. По мнению историков, версия Рашид ад-Дина выглядит убедительней, и победу в том историческом сражении одержал Темучжин, к которому, под защиту более сильного, переходит много народа. Через некоторое время под родовым знаменем Темучжина было уже 100 тыс. юрт . Заключив союз с кераитами, «отношения непоколебимой дружбы с вождем кераитов Тогрул-ханом», объединенные орды Темучжина и Тогрул-хана нанесли поражение старым врагам монголов татарам. Летописи сообщают о всеобщем избиении татар.

Когда стареющий Тогрул потерял власть, его сыновья во главе кераитов выступили против Темучжина и одержали победу в сражении. Для укрепления своего положения, отступивший Темучжин за зиму объединил вокруг себя большинство племен северной Гоби и весной напал на кераитов и меркитов и разбил их. Хроники сообщают, что Темучжин постановил, чтобы никого из меркитов не оставлять в живых. Оставшиеся в живых кераиты встали под знамена Темучжина. В течении трех лет после битвы, сделавшей его хозяином Гоби, Темучжин посылал свои войска на земли западных тюркских племен, найманов и уйгуров и везде одерживал победы. Более подробно история Чингисхана описывается в летописях, когда он достигает 41 летнего возраста и «пока наконец после упомянутых двадцати восьми лет расстроенного состояния всевышняя истина не даровала ему силу и помощь и дело его обернулось к возвышению и приумножению».

В 1206 г. курултай – съезд ханов всех монгольских племен – провозгласил Темучжина великим каганом и присвоил ему титул Чингисхана – Чингис Ха-Хан, Величайший из правителей, Повелитель всех людей. Впоследствии историки назвали его «Завоеватель мира» и «Покоритель Вселенной». Персидские летописи так излагают это событие: «Чингиз-ханово прозвание ему дал он (шаман Тэб-Тэнгри), сказав при этом: Повелением Вечно синего неба имя твое должно быть Чингиз-хан! По-монгольски же «чин» – значит «крепкий», а Чингиз – множественное от него. На монгольском языке прозвание Чингиз-хан имеет тот же смысл, что гур-хан, но с более преувеличенным значением, так как оно есть множественное число, и обобщить это слово можно, например, с персидским «шаханшах» («Царь Царей»)» .

Правление Чингисхана укрепило центральную власть и вывело Монголию в ряд самых сильных военных стран Центральной Азии того времени. Он вошел в историю как безжалостный завоеватель: «Чингисхан провозгласил особой доблестью: ограбить, обворовать или убить человека другого, не татарского племени, что подчиненные ему племена составляют единственный во вселенной избранный небом народ, что они будут носить отныне имя «монголы», что означает «побеждающие». Все же остальные народы на земле должны стать рабами монголов. Непокорные племена надо вычистить с равнины земли, как сорные, вредные травы, и останутся жить одни монголы» .

Война была провозглашена самым действенным средством приобретения материального благополучия. Так началась эпоха кровавых захватнических походов монголов. Чингисхан, его сыновья и внуки, завоевав территории других государств, создали самую крупную по своим размерам империю в истории человечества. В нее вошли Средняя Азия, Северный и Южный Китай, Афганистан, Иран. Монголами были совершены опустошительные набеги на Русь, Венгрию, Моравию, Польшу, Сирию, Грузию, Армению, Азербайджан. Летописи очевидцев изобилуют описаниями варварских разграблений и поголовного избиения мирного населения захваченных городов. Чрезмерная жестокость монголов нашла отражение в различных летописях.

Исторические летописи сохранили высказывания великого хана монголов: «Чингис изрек: Жестокость – единственное, что поддерживает порядок – основу процветания державы. Значит, чем больше жестокости – тем больше порядка, а значит – блага». И еще он говорил: «Сам Тэнгри повелел подняться нашей державе, а его волю нельзя понять разумом. Жестокость должна выходить за пределы разума, ибо только это поможет осуществлению высшей воли»... За убийство знатного монгольского воина они убивали всех подчиненных, а за убийство вождя – весь народ. Однажды мэнхолским племенем татар, по имени которого чинцы называли всех мэнхолов в память об их былом первенстве над ними, был убит отец Чингиза; за это все татары были перебиты, включая женщин и детей. И с тех пор они называли татарами всех тех немэнхолов, которые им служили и которых они посылали в бой на смерть впереди себя. И эти служилые татары кричали в бою «Татар! Татар!», что означало: «Те, кто не подчинится Мэнхолу, будут истреблены, как татары» .

Лаврентьевская летопись: «В 1237 год пришли из восточных стран на Рязанскую землю безбожные татары, и начали завоевывать Рязанскую землю, и пленили ее до Пронска, и взяли все Рязанское княжество, и сожгли город, и князя их убили. А пленников одних распинали, других расстреливали стрелами, а иным связывали сзади руки. Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и села, и взяли отовсюду немалую добычу. Взяли Суздаль, разграбили церковь святой Богородицы, и двор княжеский огнем сожгли, и монастырь святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов, и монахинь, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили, а юных монахов, и монахинь, и попов, и попадей, и дьяков, и жен их, и дочерей, и сыновей – всех увели в станы свои».

Ибн аль-Асир в своей «Совершенной истории» описывает вторжение монгольских армий на мусульманские земли такими словами: «События, о которых я собираюсь рассказать, столь ужасны, что долгие годы я избегал всякого упоминания о них. Нелегко писать о том, что смерть обрушилась на Ислам и мусульман. Я хотел бы, чтобы мать не родила меня на свет, или чтобы я умер прежде, чем стал свидетелем всех этих несчастий. Если вам скажут, что Земля никогда не знала подобного бедствия с тех пор, как Бог создал Адама, верьте этому, так как это истинная правда...»

Персидский историк Джувейни, принимавший участие в войне против монголов, в своем сочинении, как очевидец, свидетельствует: «Тринадцать дней и тринадцать ночей считали людей убитых монголами в городе Мерв. Учитывая только тех, чьи тела были в самом деле найдены, и не считая тех, кто был убит в гротах и пещерах, в деревнях и в пустынных местах, насчитали более 1,3 миллиона убитых». После Мерва монгольская армия получила приказ Чингисхана взять Нишапур: «разрушив город таким образом, чтобы по нему можно было пройтись плугом, и в целях мести не оставлять в живых даже кошек и собак». «Истребили всех горожан Нишапура числом 6 тысяч душ, их избиение продолжалось четверо суток. Были истреблены даже собаки и кошки».

«Монголы были врагами оседлой жизни, земледелия и городов. При завоевании северного Китая монгольская знать добивалась от Чингисхана приказа перебить все оседлое население до единого человека, а земли обратить в пастбища для кочевников» . Монголы придерживались тактики полного опустошения захваченных земель, чтобы пашни вновь стали богатой травой степью и пастбищами для скота. Города разрушались до основания, оросительные каналы засыпались песком, все местное население истреблялось, пленных, чтобы не кормить, безжалостно уничтожали. И только в конце своей жизни, в последнем походе на Тангутское государство Чингисхан стал понимать, что выгоднее сохранять города, чтобы брать с них налоги.

Кроме Руси, Восточной и Южной Европы, монголы завоевали Тибет, вторглись в Японию, Корею, Бирму и на остров Ява. Их войска были не только сухопутными: в 1279 году в Кантонском заливе монгольские корабли разбили флот китайской империи Сун. Во время правления Хубилай-хана китайский флот добился блистательных побед на море. Первая попытка вторжения в Японию была предпринята Хубилай-ханом в 1274 г., для этого была собрана флотилия из 900 кораблей с 40 тыс. монгольских, китайских и корейских солдат. Флот с военным десантом вышел из корейского порта Масан. Монголы захватывают острова Цусима и Ики, однако тайфун уничтожает эскадру. Корейские хроники сообщают, что потери в этой морской экспедиции составили 13 000 человек и что многие из них утонули. Так закончилось первое вторжение.

В 1281 г. предпринимается вторая попытка высадиться в Японии. Считается, что это было самое крупное в истории человечества морское вторжение на 3400 кораблях с 142 тыс. монголо-китайских воинов. Тайфун, как и при первой попытке вторжения на японские острова, снова уничтожает морскую эскадру. Схожий сценарий неудачного вторжения был и в русской истории в 866 г. 200 русских ладей ходили на Царьград, но были разбросаны тайфуном, в 906 г. 2000 русских ладей по 40 воинов в каждом (80 тыс. воинов) под предводительством князя Олега высадились в Царьграде (Константинополь).

Монгольское вторжение японцы назвали Гэнко (нашествие Юань). В Японии сохранились живописные древние свитки «Сказание о вторжении с моря» (1293 г.). На рисунках свитка изображены сюжеты морского сражения, лучники на палубах небольших судов. Японские суда обозначены японским национальным флагом, кому принадлежат суда противника по рисункам не определяется. Монголо-корейское вторжение с моря – единственный случай в истории самураев, когда Япония подверглась вторжению извне.

После первой попытки высадки с моря, прошло шесть лет, за это время японцы приготовились к обороне. Вдоль берега в бухте Хаката для защиты от нападающих с моря была возведена каменная стена длиной около 25 миль и высотой около 5 метров, которая сохранилась до наших дней. С внутренней стороны стена была наклонной, так что на нее можно было въехать верхом, а другая сторона обрывалась к морю отвесной стеной. Ходжо Токимуке японский сегун (1268–1284) возглавлял защиту от монгольского вторжения, но устоять против армады захватчиков японцам было не под силу. В молитвах весь японский народ просил божественной помощи. 15 августа 1281 г., вечером сразу после вознесения молитвы, небеса ответили ударом тайфуна, впоследствии названного японцами «камикадзе» – священный ветер, который разметал эскадру нападавших и спас Японию от завоевания. Китайский флот был уничтожен, на море погибло свыше 100 000 нападавших.

В начале 80-х годов ХХ века японский археолог Торао Масаи на дне у острова Такасима с помощью современной техники обнаружил много предметов (оружие, железные прутья и слитки, каменные якоря и ядра, печать тысячника), которые подтвердили факт гибели флота Хубилая.

В 1470 году в монастыре Хонко-йи нарисовали огромную, в три метра длиной, карту мира, где монгольскими владениями считались вся Евразия и даже Северная Африка, включая прилегающие моря. Впервые в истории эту уникальную монастырскую карту и свиток «Вторжение с моря» представили для экспонирования за границей на выставке «Наследие Чингисхана: всемирная империя монголов» в Бонне в 2005 г.

Оценка численности войск Чингисхана колеблется в широких пределах, но точную ее цифру назвать трудно. Из летописей Рашид ад-Дина: «Всего Чингис образовал 95 отрядов по тысяче человек. Тулуй, младший сын Чингисхана, после его смерти наследовал почти все его войска – 101 тыс. из 129 тысяч». По мнению историков орды Чингисхана не были, подобно гуннам, мигрирующей массой, а являлись дисциплинированной армией вторжения. Каждый воин имел по две-три лошади и был закутан в меховые одежды, что позволяло ему спать прямо на снегу. По оценке английского историка Г. Ховорса армия Чингисхана во время его похода против хорезмшаха составляла 230 тыс. воинов и двигалась раздельно по двум маршрутам. Это было самое большое войско из всех, что собирал Чингисхан. Из исторических хроник известно, что армия Чингисхана ко времени его смерти состояла из четырех корпусов вместе с императорской гвардией и насчитывала 129 тыс. воинов. По мнению авторитетных историков, численность населения монгольского народа при Чингисхане составляла не более 1 млн человек. Поражает скорость передвижения монгольских войск, выступив из степей Монголии, уже через год они победно добираются до земель Армении. Для сравнения, поход скифов в 630 г. до н.э. от берегов Дона через кавказские горы в Персию и Малую Азию длился 28 лет, поход Александра Македонского для завоевания Персии (330 г.) продолжался – 8 лет, поход Тимура (1398 г.) из Средней Азии в Малую Азию – 7 лет.

Чингисхану принадлежит заслуга в объединении кочевников и создании сильного монгольского государства. Он объединил Монголию и расширил ее пределы, создав крупнейшую империю в истории человечества. Его сборник законов «Ясы» долгое время оставался правовой основой кочевых народов Азии.

Старомонгольский свод законов «Джасак», введенный Чингисханом, гласит: «Чингисханова Яса запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывает любить ближнего, как самого себя, не причинять обид, и забывать их совершенно, щадить страны и города, покорившиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей его». Значение «Джасака» для становления государственности в империи Чингисхана отмечается всеми историками. Введение свода военных и гражданских законов позволило установить на огромной территории монгольской империи твердый правопорядок, несоблюдение его законов каралось смертью. Яса предписывала терпимость в вопросах религии, почтение к храмам и к духовным лицам, запрещала ссоры среди монголов, неповиновение детей родителям, кражу коней, регламентировала воинскую обязанность, правила поведения в бою, распределение военной добычи и т.д.

«Немедленно убивать, кто ступил на порог ставки воеводы».

«Тот, кто мочится в воду или на пепел, предается смерти».

«Запрещение мыть платье в продолжение ношения, пока совсем не износится».

«Никто да не уходит из своей тысячи, сотни или десятка. Иначе да будет казнен он сам и начальник той части, который его принял».

«Уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному».

Чингисхан объявил официальными религиями своей империи шаманизм, христианство и мусульманство.

«Великий Джасак» – законодательство Чингисхана наиболее полно сохранилось в летописях Рашид ад-Дина. Там же в «Билике» – сборнике притч и высказываний Чингисхана говорится: «Величайшее наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов, превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их розоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!» .

В «Истории завоевателя мира» Джувейни отмечает: «Всевышний выделил Чингисхана умом и рассудком среди равных, а по мудрости и могуществу вознес его над всеми царями мира, поэтому все, что уже известно о порядках могущественных Хосроев и записано об обычаях фараонов и кесарей, Чингисхан, без утомительного изучения летописей и сообразования с древностями, изобретал лишь из страниц своего собственного ума; а все, что было связано со способами завоевания стран и относилось к сокрушению мощи врагов и возвышению друзей, было порождением его собственной мудрости и следствием его размышлений» .

На русском языке опубликовано несколько романов о Чингисхане, среди них наиболее известные – романы В. Ян «Чингиз-хан», И. Калашников «Жестокий век», Ч. Айтматов «Белое облако Чингисхана». На видеокассетах доступны два фильма: корейско-монгольский фильм «Хан великой степи. Чингисхан» и фильм «Чингисхан», в главной роли О. Шариф. На русском языке только в 1996–2006 гг. опубликовано восемь книг о жизни Чингисхана: Рене Груссе (2000), С. Уолкер (1998), Мишель Хоанг (1997), Э. Хара-Даван (2002), Э.Д. Филлипс (2003), Джувейни (2004), Жан-Поль Ру (2005), Джон Мэн (2006), из которых можно почерпнуть множество исторических фактов его деяний.

В исторических источниках о Сибири нет упоминания названия Тенгис в связи с Байкалом. На тюркском и монгольском языках «тэнгис» означает море, но местное байкальское население именовало озеро всегда иначе – Ламу или Байгаал. Переводчик «Сокровенного сказания» С.А. Козин высказал две версии возможного отождествления наименования Тенгис, по первой версии с Каспием, по второй – с Байкалом. В пользу того, что под именем Тенгис подразумевается Каспий, а не Байкал свидетельствуют именование Каспийского моря во всех средневековых источниках внутренним морем. В нартском эпосе и в персидских географических текстах Каспийское море называлось Хазар-тенгиз, Черное море – Кара-тенгиз. Имя собственное Тенгиз, также имеет широкое распространение среди народов Кавказа. В далеком прошлом народы, населяющие берега Байкала, каждый по-своему именовали озеро. Китайцы в древних хрониках 110 г. до н.э. именовали его «Бэйхай» – Северное море, бурят-монголы – «Байгаал-далай» – «большой водоем», древние народы Сибири, эвенки – «Ламу» – море. Под названием «Ламу», озеро часто упоминается в эвенкийских преданиях, и под этим именем впервые стало известно русским казакам. Эвенкийское название озера – Ламу на первых порах было более употребительым среди русских землепроходцев Сибири. После выхода отряда Курбата Иванова на берег озера русские перешли на бурят-монгольское название «Байгаал» или «Байгаал-далай. При этом они лингвистически приспособили его к своему языку, заменив характерное для бурят «г» на более привычное для русского языка «к» – Байкал. Происхождение названия «Байкал» точно не установлено. Название Байгал впервые встречается в монгольской летописи первой половины XVII в. «Шара туджи» («Желтая летопись»).

Завещание Чингисхана было ясным и недвусмысленным и отнюдь не потеряло силы с его смертью, как это часто бывает. Огромный авторитет монгольского владыки у его соратников, вера в боговдохновенность всех его действий, преданность памяти вождя нукеров и армии сделали невозможными никакие политические игры на костях умершего. После достаточно долгого траура по великому завоевателю, весной 1229 года состоялся грандиозный курултай, на который съехались все сколько-нибудь значимые фигуры монгольской степи. И в присутствии огромной массы народа Джагатай, Тулуй и брат Чингисхана Тэмуге-отчигин возвели Угедэя на ханский престол и девятикратно поклялись ему в беспредельной верности. Ту же клятву дали и все собравшиеся нойоны. Регент Тулуй передал под власть Угедэя корпус ханских кешиктенов и отказался в его пользу от владычества в центральном улусе. Каковы бы ни были амбиции этого талантливого полководца, он вынужден был исполнить волю своего уже умершего отца.

На курултае 1229 года был поднят и ряд других важнейших вопросов. В полном объеме были утверждены все законы и установления Чингисхана. Яса на вечные времена объявлялась незыблемым законом всех монголов (то есть, по существу, всех кочевников). Были намечены первоочередные внешнеполитические задачи – в рамках того же политического завещания Чингисхана. Приоритетной целью стало окончательное сокрушение Цзинь. Поэтому цзиньский посол, приехавший с траурными подношениями, не был принят новым ханом, а подарки китайского императора брезгливо отвергнуты. Вопрос о новой монголо-китайской войне – войне до победного конца – был предрешен.

Не забыли и о западном театре военных действий. Угедэй подтвердил полномочия Чормагана в Иране, поставив тому цель покончить наконец с Джелал ад-Дином и присоединить к монгольской империи остатки державы Хорезмшахов. Новый хан просил брата Джагатая оказать Чормагану посильную помощь в этом деле. Забегая вперед, скажем, что за период правления Угедэя, несмотря на недостаток военных сил у монголов, основные задачи были выполнены. В 1231 году погиб Джелал ад-Дин, и вскоре покорились Западный Иран и Азербайджан. К концу 1236 года было захвачено все Закавказье; Грузия и Армения признали монгольскую власть. Монголы двинулись и дальше на запад, нанеся тяжелое поражение Румскому султанату в Малой Азии. Смерть Чормагана в 1241 году ненадолго притормозила монгольское наступление, которое возобновилось уже после смерти Угедэя.

Третьим крупным фронтом монгольских завоеваний стало северо-западное направление, где продолжали активное сопротивление волжские булгары и кыпчаки-половцы. Осенью 1229 года монголы под командованием Субэдэй-багатура разбили булгар, однако их поволжские города устояли. А в 1230 году Субэдэй был отозван ханом на войну с Цзинь, и на северо-западе установилось шаткое равновесие.

Помимо внешнеполитических задач, курултай 1229 года решил и ряд назревших внутренних проблем. Главным деянием стало учреждение ханской канцелярии – фактически, центрального правительства Монгольской империи (по другим данным, это произошло в 1231 году). Верховным канцлером, или, выражаясь современным языком, премьер-министром, был назначен уже известный нам Елюй Чуцай. Этот выдающийся представитель царского рода киданей исполнял свою должность весь период правления Угедэя, а его власть, по существу, мало в чем уступала ханской. Елюй Чуцай пользовался безграничным доверием хана и, надо признать, оправдывал это доверие в полной мере. При нем было упорядочено налогообложение, и сам Угедэй был потрясен тем огромным потоком ценностей, которые стали поступать в ханскую ставку. Также при подсказке Елюй Чуцая Угедэй назначил на места своих полномочных представителей – таньмачи и даругачи, с подробным определением их прав и обязанностей. Так при Угедэе началась постепенная трансформация Монгольской империи из сугубо военной державы в классическое бюрократическое государство, хотя и с необычно большой военной составляющей.

Наконец, после годового перерыва, посвященного упорядочению дел в державе, Угедэй приступил к решению основной задачи, завещанной его великим отцом: была возобновлена война с Цзинь. Войска монголов наступали с двух направлений: северной армией, действовавшей в районе реки Хуанхэ, командовал сам хан; юго-западной, перед которой стояла задача пробиться в Цзинь через Сычуань и Сунские земли, – вызванный с Волги Субэдэй-багатур. Субэдэй, однако, в декабре 1230 года потерпел относительную неудачу под заставой Тунгуань – ключевой китайской крепостью, запиравшей путь на восток, – и на посту командующего его сменил брат хана, Тулуй. Вскоре Тулую удалось разгромить большую цзиньскую армию и, после тяжелого изнурительного похода, к началу 1232 года пробиться в непокоренные цзиньские области. Успешно действовала и северная армия, которой удалось форсировать Хуанхэ и нанести ряд серьезных поражений китайским войскам. Летом, однако, наступление застопорилось. Угедэй решил переждать жаркое время в родных северных степях, а Тулуй неожиданно тяжело заболел (по некоторым сведениям, был отравлен китайскими монахами). Осенью 1232 года он умирает, и командование вновь переходит к Субэдэю, который, собственно, и доводит дело до конца.

Портрет Угедэй-хана

Параллельно этому происходили любопытные события и на северо-востоке. В 1231 году Угедэй направил монгольский тумен во главе с Саритаем и приданную ему значительную группировку вспомогательных войск на Корею. Предлогом для войны вновь стало убийство посла, но именно здесь Угедэй впервые объявил, что главной целью монгольской державы является покорение всех окружающих народов. Корея оказала монголам серьезное сопротивление, и в 1231 году задачу ее завоевания решить не удалось. В следующем году Саритай вновь вторгается в Корею с еще большими силами, и, несмотря на гибель самого командующего от случайной стрелы, монголы в итоге добиваются своего. Правитель Кореи признает верховенство монгольского хана и соглашается на выплату огромной дани.

Тем временем война с Цзинь вступает в решающую фазу. Еще при жизни Тулуя Субэдэй-багатур начинает осаду Южной столицы Цзинь – города Кайфын. Смерть Тулуя окончательно развязывает ему руки. К тому же на помощь монголам, несмотря на весьма натянутые отношения, приходят войска южнокитайской династии Сун, для которой чжурчжэни севера – старинный кровный враг. К весне 1233 года положение Кайфына становится безнадежным. 9 марта цзиньский император бежит из столицы в крепость Гуйдэфу, а еще через несколько дней китайский командующий сдает Южную столицу монголам. Наступает очередь Гуйдэфу, и вскоре последний чжурчжэньский правитель бежит и оттуда. Он запирается в крепости Цайчжоу, которая становится единственным действующим очагом сопротивления агонизирующей династии. Субэдэй тем временем громит последние оставшиеся верными чжурчжэньскому императору войска и стягивает вокруг Цайчжоу кольцо полной блокады, используя при этом как монгольские, так и сунские войска. В феврале 1234 года последовал и решающий штурм. Цзиньский император Нинъясу, не желая попасть живым в руки монголов, повесился, а тело его было сожжено (по другим сведениям, он сам в отчаянии бросился в огонь). Единственный оставшийся оплот монголо-чжурчжэньского противоборства пал; империя Цзинь прекратила свое существование, завет Чингисхана был выполнен.

Падение Цайчжоу и гибель Цзиньской династии стали важным этапным моментом в истории Монгольской империи Чингизидов. Важнейшая внешнеполитическая задача многих лет была окончательно решена, и перед преемником Чингисхана во всей полноте встает вопрос определения дальнейших стратегических приоритетов. К этому времени основные цели достигнуты и на юго-западе, где Чормаган медленно, но верно гасит последние очаги сопротивления в Иране и Закавказье. Но еще рано говорить о покорении исламского мира – монголам не собираются покоряться ни багдадский халиф, ни султаны Египта. На северо-западе и вовсе сложилось хрупкое равновесие сил: ни монгольские тумены Кокошая, ни их противники булгары и половцы не имеют достаточных сил для решающей победы. И в такой ситуации Угедэй собирает новый великий курултай, который и должен определить дальнейшую стратегию деятельности монголов.

Весной 1235 года в степную местность Талан-даба прибывают тысячи нойонов, багатуров, ханских родичей и просто отличившихся воинов. После целого месяца беспрерывных пиров – в ознаменование великой победы над Цзинь – пришло наконец время серьезных решений. И курултай 1235 года был ознаменован действительно важными, поистине судьбоносными решениями, что резко выделяет его из череды во многом похожих друг на друга собраний монгольской знати и приближает по значению к великому курултаю 1206 года.

Прием послов Угедэй-ханом. Китайская миниатюра XIV в .

Важнейшей дилеммой, стоявшей перед Угедэем, а в известном смысле – и перед всей Монгольской империей, был вопрос о том, стоит ли продолжать безудержную экспансию, или есть смысл удовлетвориться уже достигнутым. Как правило, историками, описывающими курултай 1235 года, эта проблема вообще не рассматривается. Считается, что курултай лишь определил направление главного удара дальнейших монгольских завоеваний, и только это было его важнейшей целью. Если судить по итогам этого всемонгольского собрания, складывается впечатление, что так именно и обстояло дело. Однако, если проанализировать обстановку, предшествовавшую курултаю, становится ясно, что все было не так просто.

К 1235 году ситуация имела ряд серьезных особенностей в сравнении с прошлыми годами. Главным было то, что к этому времени оказались фактически завершены две главные войны, начатые Чингисханом. Исконный враг монголов, империя Цзинь, была сокрушена и исчезла с лица земли; в 1231 году прекратила свое существование и держава Хорезмшахов. Последние остатки сопротивления было несложно подавить обычными «полицейскими» операциями, отнюдь не требующими напряжения всех сил. А в этом непрерывном напряжении монгольский народ жил уже без малого сорок лет, почти не имея передышки между войнами, следовавшими одна за другой. И несмотря на постоянные победы, в обществе постепенно накапливалась психологическая усталость: в самом деле, сколько можно воевать – порой где-то на краю земли... Богатств, награбленных монгольскими воинами, с лихвой хватало их семьям для безбедной жизни, а с учетом непритязательности кочевого быта, ради чего теперь стоило сражаться – чтобы глава семьи привез после длительного и опасного похода еще десять кусков шелка к десятку уже имеющихся? Или очередную никому не нужную серебряную чашу? Не самая высокая плата для семьи, на долгие годы остающейся без мужских рук, так необходимых в хозяйстве. Человек всегда остается человеком, и можно с уверенностью говорить, что подобные взгляды приобретали все большую популярность в монгольском обществе.

Известную роль в широком распространении таких воззрений играла и установленная Угедэем система налогообложения. Основные налоговые тяготы легли на покоренные оседлые народы, и очень скоро стало ясно, что поступления от налогов вполне сопоставимы по объемам с захваченной в походах военной добычей. Кроме того, Угедэй установил правило, согласно которому значительная часть налогов шла на поддержку монгольской бедноты, которая за счет государственных средств обеспечивалась всем необходимым. Так что десятки миллионов китайцев и мусульман давали возможность весьма комфортно существовать миллиону (или чуть более) монголов. И, что особенно важно отметить, именно экстраординарные, военные налоги ложились как раз на монгольский народ: и налог «кровью», и передача скота на военные нужды. Так что, рассуждая логически, продолжение непрерывной войны объективно ухудшало положение обычной степной семьи. И не нужно думать, что, в силу своей дикости и необразованности, монголы этого не понимали. Если хозяйке монгольской юрты говорят: «Мы идем на войну и поэтому забираем у тебя мужа, трех коней, десять баранов и припасы на зиму», – вряд ли требуется высшее образование, чтобы разобраться в ситуации. Общество все менее ощущало необходимость вести перманентную войну при чрезвычайном напряжении сил: в самом деле, где тот враг, который угрожает империи, – ведь главные противники разбиты? И только воля хана и привычка к подчинению власти заставляла простых монголов мириться с уже ненужной им войной.

Но и с волей хана все обстояло не так просто. Угедэй, немало повоевавший на своем веку, по складу своего характера отнюдь не был военным человеком. Ратоборствовать его заставляла сначала суровая воля отца, а затем необходимость довести войну до победного конца. Но и в этой ситуации он, по возможности, отлынивал от участия в военных действиях, ссылаясь то на жару, то на болезнь. Угедэй не любил воевать и считал, что четверть века участия в боевых походах для него более чем достаточно, и пришло время отдыхать и наслаждаться богатством и жизнью. Кувшин доброго вина был ему куда милее, чем отрубленная голова врага, – и в этом он резко отличался от своего отца. Миролюбие хана вполне поддерживалось и его первым министром Елюй Чуцаем, который всегда считал, что главное – это не воевать, а управлять.

Итак, основные военные задачи выполнены, общество и даже сам хан устали от войны, награбленных и беспрерывно поступающих новых богатств вполне достаточно, чтобы поддерживать сытую и обеспеченную жизнь для всех монголов на десятилетия вперед. Настало время мира? Ответ курултая оказался отрицательным.

Такое решение всемонгольского собрания знати было обусловлено несколькими достаточно вескими причинами. Во-первых, курултай отнюдь не являлся форумом всего монгольского народа, действительно уставшего от многолетних войн. Это было именно сборище знати, интересы которой вовсе не совпадали с чаяниями монгольских простолюдинов. Известно, что, по достижении определенного уровня благосостояния, увеличение богатств часто превращается в самоцель. Подобная метаморфоза произошла и со значительной частью монгольских нойонов. Прошли времена, когда быт аристократической семьи мало чем отличался от быта простых кочевников. За годы победоносных войн монгольская знать приобрела вкус к богатству, и приумножение этого богатства превратилось для нее в самодовлеющую ценность. К тому же тяготы военных налогов били по бедноте куда сильнее, чем по богатым. Одно дело, когда из десяти имеющихся коней семья отдает на военные нужды трех, и совсем другое, когда этих трех (пусть даже десять) отбирают из тысячного табуна. Привлекала нойонов и та огромная власть, которой они как командиры пользовались в боевой обстановке. И все складывалось согласно поговорке: «Кому война, а кому мать родна».

Второй и, пожалуй, не менее важной причиной того, что курултай принял решение о продолжении экспансии, а довольно миролюбивый Угедэй без колебаний подкрепил его своим ханским авторитетом, было пресловутое завещание Чингисхана. Великий завоеватель на смертном одре потребовал, чтобы с его смертью не прекратились монгольские захваты, а расширение империи шло до последних пределов мира. Слова эти были обращены, в том числе, и к самому Угедэю, который поклялся исполнить волю отца. И смерть Потрясателя Вселенной ничего не изменила. Авторитет Чингисхана оставался колоссальным, а его программа в течение долгих лет определяла жизнь монгольского государства и общества. Конечно, чем дальше в прошлое уходила эпоха Чингисхана, тем меньшим являлось это воздействие, но при Угедэе слова основателя державы воспринимались еще исключительно как руководство к действию.

Стоит отметить и еще один немаловажный момент. Гибель Цзиньской империи и державы Хорезмшахов, сильнейших государств Азии, да, пожалуй, и всего мира, создавала впечатление, что самое трудное для монголов уже позади. Сунская империя, сама долгое время бывшая вассалом Цзинь, за серьезную военную силу не считалась. Таким же было отношение и к еще остававшимся независимыми исламским государствам, и к не раз битым монголами кыпчакам-половцам. Пожалуй, лишь государства Европы воспринимались монголами как действительно серьезный противник, и в этом, видимо, одна из причин того, что именно Европа была избрана приоритетным направлением дальнейшего монгольского наступления.

Надо сказать, что решение курултая о походе на Европу вовсе не было неотвратимым. Всерьез рассматривались все три основных направления: исламское, европейское и китайское. Особенно привлекательным казался захват Южного Китая, известного своими неисчислимыми богатствами. В пользу этого направления говорила и его сравнительная близость к Монголии – в отличие от далекой Европы или Египта. К тому же уже во второй половине 1234 года произошло несколько крупных стычек между монгольскими и сунскими войсками. В этих столкновениях монголы одержали легкие победы, что, казалось, подтверждало мнение о том, что захват Сунской империи станет детской игрой для железных монгольских туменов. Но, похоже, эта кажущаяся легкость сыграла с продолжателями дела Чингисхана злую шутку (а для Руси эта «шутка» оказалась куда как злее!). Нойоны и хан уверили себя в том, что Сунский Китай неспособен оказать серьезного сопротивления, и потому для его завоевания будет достаточно и одного монгольского корпуса. Такой корпус из двух или трех туменов, под общим командованием Кучу, сына Угедэя, и был отправлен в Китай. Жизнь очень быстро показала ошибочность такого решения. Монголы по-прежнему легко били сунские войска, но для завоевания огромной страны этих побед было явно недостаточно. К тому же в Сунском Китае практически отсутствовала «пятая колонна», которая сыграла такую большую роль в борьбе с чжурчжэнями Цзинь. В конце концов монголы удовлетворились заключением в 1238 году мирного договора, по которому Сун обязалась платить ежегодную дань, и Южный Китай получил передышку еще на четырнадцать лет.

Сходной была ситуация и на юго-западном, мусульманском, театре военных действий. Чормагану были направлены значительные подкрепления, что позволило ему уже в следующем, 1236 году, окончательно покорить Закавказье. Однако для тотального наступления на исламский мир этих войск оказалось слишком мало, и война приняла затяжной характер. Новый, и последний, всемонгольский поход состоялся только через двадцать лет.

В итоге на курултае было принято решение нанести главный удар на западе, где войскам Субэдэй-багатура активно сопротивлялись булгары, а также половцы, к тому времени почти оправившиеся от поражения на Калке. В этот Великий Западный поход был направлен весь цвет монгольского воинства. Общим вождем похода назначили преемника Джучи, его сына Батыя, а «дядькой» при нем стал многоопытный Субэдэй, полномочия которого едва ли уступали Батыевым. В поход отправлялся и еще десяток царевичей-Чингизидов, самыми влиятельными среди которых были старший сын Угедэя Гуюк, внук и потенциальный наследник Джагатая – Бури и не по годам рассудительный сын Тулуя – Менгу. Сам Угедэй участия в походе не принимал, предпочтя остаться в только что отстроенном Каракоруме и наслаждаться жизнью.

Но к Великому Западному походу мы еще вернемся. Пока же рассмотрим, как обстояли дела в монгольской державе во второй половине правления Угедэя, оценим роль и место этого преемника Чингисхана в монгольской и мировой истории.

1235 – 1241 годы стали временем дальнейшего укрепления и развития монгольской государственности. Под влиянием Елюй Чуцая и при полном одобрении хана упорядочивалась система управления, которая все более ориентировалась на китайские образцы. Причем основы построения государственной модели зиждились на идеалах конфуцианства – горячим поклонником этого знаменитого китайского философа и государственного деятеля был сам великий хан Угедэй. По указу монгольского владыки строились храмы, посвященные Конфуцию; постепенно начала внедряться система экзаменов для занятия чиновничьих должностей. Она еще не приобрела при Угедэе всеобъемлющего характера, однако тенденция такого рода прослеживается достаточно очевидно. В рамках этой же конфуцианской модели шли и другие изменения внутри державы монголов. Были окончательно отрегулированы налоговые отношения, которые в завоеванном цзиньском Китае во многом копировали чжурчжэньскую систему, которая, в свою очередь, базировалась на более ранних, проверенных временем образцах. В 1236 году по указу Угедэя в империи были введены, параллельно монетной системе, бумажные деньги. Для Монголии и исламских стран это было серьезным новшеством, которое, заметим, в итоге здесь так и не прижилось, в том числе и из-за непонимания их роли монгольскими владыками – преемниками Угедэя.{После смерти Угедэя, в период регентства его вдовы Туракины-хатун и затем, в правление Гуюка, эмиссия бумажных денег превысила все возможные пределы и сильно ударила по общеимперской денежной системе, которая вскоре фактически перестала существовать.}

В эти же годы среди монголов, при негласной поддержке Угедэя, начинает распространяться буддизм, также импортированный из Китая. Он далеко еще не приобретает характера государственной религии, и в ближайшие полвека большинство монголов хранят верность родной религии бон. Однако известное равнодушие монголов к религиозным вопросам, их ярко выраженная веротерпимость весьма облегчали путь буддизму. Тысячелетняя философская система, довольно тщательно продуманная, оказывала весьма значительное влияние на души людей. Особенно серьезным явилось ее воздействие на монгольскую элиту, и в первую очередь в новой ханской ставке – Каракоруме. Здесь жили и работали сотни, если не тысячи, китайских чиновников-буддистов. Через них буддизм распространялся по всей новой чиновничьей среде. Не случайно, правда в чуть более позднее время, уже при Менгу-каане, Рубрук отмечает, что четыре пятых всех храмов Каракорума составляли буддийские. Благоволил буддизму и сам великий хан Угедэй, вообще отличавшийся добротой и щедростью, совершенно в духе буддийской морали. Сам он, однако, буддистом не стал и неоднократно подчеркивал, что для него все религии хороши, если они идут на благо людям. К тому же, как и для любого монгола, религия была для него отнюдь не на первом месте. Куда более важным было выполнение заветов Чингисхана, поддержание порядка в колоссальной державе или, наконец, строительство великой степной столицы – Каракорума.

Строительство Каракорума вообще занимает особое место в деяниях Угедэя. Этому вопросу он уделял огромное внимание. Для возведения столицы были согнаны десятки тысяч людей из покоренных народов. Большинство из них были весьма квалифицированными ремесленниками – практика угона в Монголию лучших мастеров хорошо известна. Благодаря этому, Каракорум рос как на дрожжах и сразу приобретал подлинно столичный облик. Уже в 1235 году были закончены стены вокруг города, а в следующем, 1236 году, окончено строительство грандиозного ханского дворца, который с этих пор стал почти постоянным местом обитания первого преемника Чингисхана. Угедэй вообще, похоже, недолюбливал кочевую жизнь, и знаменитый завет Чингисхана об обязательном кочевании постарался превратить для себя лишь в необходимую, но неприятную формальность. Позднее в этом грехе – тяге к оседлой жизни – он даже каялся перед своими соратниками. Однако для нормального управления империей постоянное присутствие хана в столице или вблизи нее, безусловно, являлось благом. И действительно, при Угедэе эта четкость управления, быстрота исполнения ханских приказов просто поражает.

Каменная черепаха Каракорума. Современное фото

Не последнюю роль в установлении столь строгого порядка в империи сыграло еще одно важнейшее нововведение – учреждение ханом общеимперской ямской службы. Уже при Чингисхане возник и развился институт ханских гонцов – очень важный элемент государственной структуры. Однако рост империи требовал намного более четкой конструкции и максимального упорядочивания этой ключевой службы. Подобную масштабную реформу и провел Угедэй. В «Сокровенном Сказании» приводятся его собственные слова, сказанные по этому поводу: «Не будет ли поэтому целесообразнее раз и навсегда установить в этом отношении твердый порядок: повсюду от тысяч выделяются смотрители почтовых станций – ямчины и верховые почтари – улагачины; в определенных местах устанавливаются станции – ямы, и послы впредь обязуются, за исключением чрезвычайных обстоятельств, следовать непременно по станциям, а не разъезжать по улусу» (§ 279). Тут же началось массовое строительство ямов и прокладка маршрутов до самых отдаленных рубежей Монгольской державы. В результате резко возросла скорость передачи ханских указов, быстрота передвижения гонцов, послов и торговцев. Для столь огромного государства это было исключительно важным. Так, за счет одного упорядочивания структуры, при прежних средствах передвижения, удалось добиться увеличения мобильности в несколько раз. Позднее эта небывалая скорость передвижения по степному бездорожью чрезвычайно поразила европейских посланников к хану – Плано Карпини и Гийома де Рубрука.

Среди иных дел Угедэя стоит отметить сооружение по его приказу колодцев в безводных землях, а также значительного количества государственных житниц. В голодное время такие житницы часто открывались для снабжения бедноты бесплатным зерном и другими продуктами питания. Многочисленные же колодцы позволили включить в кочевой оборот значительные площади ранее бросовых земель. Если к этому добавить, что за весь период правления Угедэя империя не знала серьезных внутренних неурядиц, то его время вполне можно назвать «золотым веком» (только очень коротким) монгольской истории. Что же из себя представлял этот явно незаурядный человек и правитель?

Коралловая маска буддийского божества Жамсрана

Существует знаменитая поговорка: «На детях гениев природа отдыхает». Другими словами, потомки гениальных людей обычно никакими талантами не блещут. В общем, история человечества действительно подтверждает это правило. Но без исключений правил не бывает – и мы знаем, что гениальному Филиппу Македонскому наследовал не менее талантливый сын Александр. Как кажется, не в полной мере сработало известное правило и в паре Чингисхан-Угедэй. Конечно, едва ли можно сравнить чрезвычайно разносторонний гений Чингисхана со способностями его третьего сына. Но один свой талант он Угедэю явно передал – талант государственного деятеля. В этом смысле Угедэй оказался на высоте, фактически достроив то здание Йеке Монгол Улус, которое начал созидать Чингисхан.

Угедэй обладал исключительно важным для любого крупного политика качеством: умением примирять самые разные мнения и самые непомерные амбиции и заставлять их носителей работать на власть. И не случайно он пользовался огромным уважением как у членов «алтан уруга», так и у старых сподвижников Чингисхана – людей, как известно, тоже не лишенных талантов. Этот авторитет не могло поколебать даже его всем известное пьянство (а пил Угедэй крепко) и напрямую связанные с этой не лучшей привычкой некоторые, мягко говоря, странные поступки. В главном Угедэй сохранял необходимую твердость и, несмотря на отдельные эксцессы, в целом вполне уверенно вел Монгольскую империю по пути, завещанном его великим отцом. Можно даже сказать, что именно такая фигура, как Угедэй, и была необходима формирующейся державе монголов: после создания ценой неимоверных усилий могучего государства теперь требовалась спокойная и вдумчивая работа по его совершенствованию. Сдержанный и добродушный, но при необходимости твердый и суровый Угедэй подходил для этого как никто.

Большим плюсом для нового государства стала даже та небывалая щедрость, порой переходившая в расточительность, которой отличался преемник Чингисхана. Рашид ад-Дин передает нам десятки историй, рассказывающих о беспримерной щедрости хана. Чиновники ханской канцелярии часто упрекали его в бессмысленном «разбазаривании государственного имущества» и приводили в пример царей прошлого, скапливавших неисчислимые сокровища. Угедэй же на это отвечал просто: «Те, кто в этом (накоплении сокровищ – авт.) усердствуют, лишены доли разума, так как между землей и закрытым [в казне] кладом нет разницы – оба они одинаковы в [своей] бесполезности. Поскольку при наступлении смертного часа [сокровища] не приносят никакой пользы, и с того света возвратиться невозможно, то мы свои сокровища будем хранить в сердцах, и все то, что в наличности и что приготовлено, или [то, что еще] поступит, отдадим подданным и нуждающимся, чтобы прославить доброе имя».{Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. С. 49.} И продолжал раздавать многочисленным просителям и просто бедным людям деньги из ханской казны. Случай в истории едва ли не уникальный, но можно представить, какое впечатление это производило на многочисленных подданных монгольского каана. Поистине, эта доброта и щедрость Угедэя были не меньшим скрепляющим элементом державы, чем устроенная им же ямская служба.

Маска на фасаде дворца в Каракоруме. XIII в.

Стоит привести и еще один рассказ Рашид ад-Дина, как нельзя лучше характеризующий другие качества Угедэя – ум, находчивость, государственную прозорливость. Однажды к хану пришел некий араб из числа ярых противников ислама и поведал владыке якобы виденный им сон. – «Я видел во сне Чингисхана, и он сказал: «Передай моему сыну, чтобы он убил побольше мусульман, так как они очень плохие люди». Угедэй на мгновение задумался, а затем спросил: «Он сам тебе это сказал или передал через кого-то?» Тот, ничтоже сумняшеся, заявил – конечно, мол, сам, собственными устами. – «А знаешь ли ты монгольский язык?» – спросил каан. – «Нет», – ответил араб. – «Тогда ты, без сомнения, лжешь, ибо я достоверно знаю, что мой отец не владел никаким языком, кроме монгольского». И Угедэй приказал убить узколобого ненавистника мусульман.

Без сомнения, этот рассказ, как и многие другие, характеризует хана как умного государственного деятеля, лучше своих чиновников понимавшего интересы возглавляемой им державы. Но в бочку меда нельзя не добавить и ложки дегтя. Речь все о том же безудержном пьянстве Угедэя, которое зачастую подталкивало его к неадекватным поступкам, о коих он сам потом жалел, а в конце концов свело его в могилу. Ряд историков, к сожалению, абсолютизирует эти грехи Угедэя, и в их изложении он превращается в слабого и никчемного правителя. Все заслуги при этом приписываются Елюй Чуцаю, который, якобы, и был подлинным властелином империи. Ни в коей мере не стремясь бросить камень в действительно талантливого премьер-министра Монгольской империи, надо все же твердо сказать: подобное мнение – полная чушь. Ни структура, ни сама сущность державы монголов не позволяли воспринять руководство империей ни от кого, кроме природного хана. Елюй Чуцай был очень толковым и грамотным помощником Угедэя, мог при необходимости и влиять на его решения, но никогда не пытался ни оспорить власть хана, ни тем более посягнуть на его место в государственной системе. По существу, их отношения можно назвать симбиозом, в котором первую скрипку играл все-таки Угедэй.

Судьба дала Угедэю не слишком долгую жизнь. Он пережил своего отца на четырнадцать лет,{Скончался 11 декабря 1241 года, по-видимому, от алкогольного отравления.} но даже за этот довольно короткий срок успел значительно укрепить основы Монгольской державы, ввел важные элементы, упорядочивающие систему. Хотя сам Угедэй не отличался любовью к военному делу, но именно при нем были достигнуты грандиозные военные успехи: завершен разгром Цзинь, проведен победоносный Великий Западный поход, раздвинувший границы «монголосферы» до берегов Адриатики. В стране же в это время царило спокойствие, междоусобицы еще не начали разъедать тело монгольского государства. И заслуга Угедэя в таком положении дел неоспорима.

А теперь перейдем к описанию важнейшего деяния времен Угедэева правления – Великого Западного похода. Поскольку сам этот поход в российской историографии является одним из наиболее изученных, стоит ограничиться описанием только основных событий, притом с точки зрения места, занимаемого этим походом именно в монгольской, а не русской истории. Увы, большинство работ российских авторов страдает своеобразным «русоцентризмом», затемняющим и цели похода, и действия в нем монголов. Русь, Россия объявляется едва ли не главной целью монгольского нашествия. Между тем, сами монголы называли этот поход «Кипчацким», завоевание русских княжеств же в тот момент было почти сугубо превентивной мерой, одним из нескольких элементов общей стратегической задачи.

Поход начался весной 1236 года, когда к войскам Батыя и его братьев, стоящим недалеко от Волги, присоединились многочисленные армии других царевичей-Чингизидов. Первый удар был нанесен по Волжской Булгарии – крупному торговому государству, города которого располагались по берегам Волги в ее среднем течении, южнее Нижнего Новгорода. За двенадцать лет до этого булгары нанесли тяжелое поражение монгольскому корпусу Субэдэя и Джебэ, возвращавшемуся из своего знаменитого рейда. Через пять лет Субэдэю удалось частично отомстить за поражение – в полевом сражении булгары были разбиты. Однако все попытки монголов взять булгарские города оказались безуспешными: сказывался недостаток военной силы. Но в 1236 году эта сила возросла многократно – и наступил последний час булгарского народа.

При взятии Великого Булгара – столицы Волжской Булгарии – и других городов страны монголы проявили жестокость, изрядно превосходившую даже их собственные, далеко не самые человеколюбивые нормы. Все взятые города были сожжены, а их население по большей части перебито. По сведениям русской летописи, монголы «избили оружьем от старца и до уного и до сущего младенца... и всю землю их плениша». Уцелела лишь небольшая часть сельского населения; выжило и несколько сотен мастеров-ремесленников, отправленных в Каракорум к ханскому двору. Государство с многовековой историей перестало существовать.

После падения Булгара монголы занялись покорением других народов Поволжья – мордвы, буртасов, башкир. К осени 1237 года сопротивление этих народов было в основном сломлено. В это же время мощный монгольский корпус под командованием Гуюка и Менгу начал активные действия против половцев в междуречье Волги и Дона. Вождем волжских половцев был в это время некий Бачман, который организовал отчаянное сопротивление. Монголы долго не могли схватить его: Бачман мастерски использовал методы партизанской войны. Лишь в 1239 году он был пойман одним из отрядов армии Менгу и казнен. Впрочем, к тому времени противодействие волжских половцев сошло на нет, а армии Менгу и Гуюка действовали далеко к западу и югу – в северокавказских и донских степях.

После разгрома Булгарского царства и покорения поволжских народов, осенью 1237 года, был созван «малый курултай» царевичей-Чингизидов, участвовавших в походе. На нем было принято решение пойти войной на русских, так как эти потенциальные союзники кыпчаков создавали серьезную фланговую угрозу. Боевые возможности русских были отлично известны «старому лису» Субэдэю, и он не собирался оставлять в монгольском тылу такую грозную силу, вполне способную изменить стратегическое положение и поставить под сомнение успех всего похода. Не последнее место при принятии решения занимало, вероятно, и желание пограбить богатые области: о богатствах Русских земель монголам было хорошо известно со времен битвы на Калке. По свидетельству венгерского монаха Юлиана, писавшего о событиях, прямо предшествовавших походу монголов на Русь, монгольские военачальники ждали только прихода зимы, чтобы замерзла земля, а главное, реки и болота. Это позволило бы монгольской коннице успешно действовать на любых направлениях: других естественных преград на Русской равнине не имелось. Более того, Юлиан прямо указывает, что суздальские князья (а сам монах в это время находился в Суздале) знали о намерениях монголов, и ни о какой внезапности нападения, как нередко пишут «ура-патриоты», не было и речи. Русские могли только надеяться, что монголы не нападут именно в эту зиму, но эти надежды не оправдались. Русское «авось» на этот раз не вывезло.

К зиме 1237 – 38 годов все монгольское войско было собрано в единый боевой кулак к востоку от верховьев Дона. Здесь заканчивалась степь и начиналась зона сплошных лесов. Однако безвестные проводники показали монголам проходы в этих лесах, что дало возможность их конным туменам легко выйти к границам Рязанского княжества. Здесь состоялось первое (после Калки) крупное столкновение русской и монгольской армий: монголы наткнулись на рязанское сторожевое войско. Рязанцы сражались чрезвычайно мужественно, что вполне объяснимо, ведь в «сторожу» назначались самые лучшие воины; однако огромное превосходство в силах позволило монголам одержать полную победу. Все рязанское войско полегло на поле боя. Путь на столицу княжества был открыт. 16 декабря 1237 года огромная монгольская армия подошла под стены Рязани.{Ныне это городище Старая Рязань в пятидесяти километрах вниз по Оке от современной Рязани, которая тогда называлась Переяславлем Рязанским.} Нужно подчеркнуть, что монголы бросили на Русь действительно все свои силы, подошли даже тумены Гуюка и Менгу. Против такой мощи Рязань, конечно, устоять не могла. Город сопротивлялся пять дней, при этом подвергаясь непрерывному обстрелу из камнеметных и огнеметных осадных механизмов. После такой мощной подготовки на шестой день последовал решительный штурм, и Рязань пала. И защитники ее, и почти все население были перебиты, погибли и князь Юрий с княгиней. С Рязанским княжеством как активной силой сопротивления было покончено.{Известнейшую легенду о боевых действиях рязанской дружины под водительством Евпатия Коловрата большинство современных историков считает позднейшей выдумкой. Однако вполне вероятно, что небольшие группы рязанцев могли вести активную партизанскую войну, которая, впрочем, была мало способна повлиять на общую стратегическую обстановку.}

От Рязани монгольские тумены двинулись к Коломне – важнейшей крепости Владимиро-Суздальской земли, стоящей на месте слияния Москвы-реки с Окой. В городе находилась пограничная дружина суздальцев, к тому же к ней в начале января подошло значительное подкрепление из Владимира во главе с сыном великого князя Всеволодом Юрьевичем. Кстати, вполне вероятно, что монголы намеренно пропустили эту крупную рать – с тем, чтобы русские осмелели и решились дать полевое сражение. В таких битвах монголы были непобедимы, о чем русские не знали или не хотели знать. Во всяком случае, вероятные ожидания монголов оправдались: молодой и горячий княжич вывел войско на бой.

Сражение, судя по всему, оказалось весьма ожесточенным и кровопролитным. В этой битве погиб самый младший сын Чингисхана, Кюлькан, что предполагает серьезный прорыв русских в ходе боя. Тем не менее, эти подвиги русских были напрасны: преимущество монголов в силе и тактике позволило им одержать очередную блестящую победу. Монголы сумели полностью окружить русскую армию, и большая часть ее воинов погибла. Вырваться из кольца удалось только Всеволоду с «малой дружиной». После этого монголы достаточно легко взяли и Коломну: остатки деморализованного поражением гарнизона, разумеется, не могли сдержать натиск гигантской армии.

После этого монгольские войска двинулись к Москве, которую удалось застать врасплох. Ее жители, видимо, ждали вестей из Коломны, но ни один гонец так и не сообщил им о поражении – монголы действовали необычайно быстро. Город, однако, оказал достаточно упорное сопротивление и продержался целых пять дней против всей армии Батыя. За это сопротивление последовало обычное наказание: все жители, от мала до велика, были убиты. Это произошло 20 января 1238 года – черный день в истории современной столицы России.

Русская деревянная крепость XIII в.

От Москвы монголы, пополнив запасы продовольствия в богатых подмосковных имениях и монастырях, направились к столице княжества. Действовали они настолько стремительно, что город фактически не успел как следует подготовиться к обороне. Вести о разгроме под Коломной обогнали передовые монгольские караулы лишь на несколько дней. 2 февраля великий князь Юрий Всеволодович выехал из Владимира к Ярославлю собирать войска, а уже на следующий день монгольские тумены блокировали Владимир. В городе оставались только сыновья князя – тот самый Всеволод с «малой дружиной» и Мстислав. После трехдневного штурма, сопровождавшегося непрестанной бомбардировкой из сотен камнеметных орудий, Владимир пал. В эти же дни был взят и Суздаль, куда монголы направили значительное войско, рассчитывая захватить там самого великого князя.

После взятия Владимира и Суздаля монголы разделились на несколько крупных соединений; начинался обычный для их тактики «облавный» этап. Задачей одной из групп были поиски великого князя, другие двинулись по разным направлениям: на восток к Городцу, на север к Ярославлю, а главные силы во главе с Батыем – на северо-запад, к Твери, с дальнейшим прицелом на Новгород. Действия их войск были весьма успешны: после предыдущих тяжелых поражений сопротивляться монголам было просто некому. Лишь в Торжке, который принадлежал уже к новгородским владениям, им оказали достаточно серьезный отпор, но в начале марта город пал, а его защитники были перебиты. В это же время корпус монгольского темника Бурундая обнаружил местонахождение собираемой армии Юрия Всеволодовича. Русские войска стояли на реке Сить в ожидании подкреплений, но последние, за некоторыми исключениями, так и не подошли.

4 марта 1238 года армия Бурундая (возможно, всего один тумен) абсолютно внезапно напала на стан русского войска. Сторожа не успела сообщить о нападении монголов, – возможно, была уничтожена, а по некоторым сведениям, растерявшийся от свалившихся на него бед князь вообще «забыл» выставить боевое охранение. Лишь в самый последний момент полки начали поднимать по тревоге, но было уже поздно. Монголы стремительным налетом взяли лагерные укрепления, и через какой-то час все было кончено. Погибло почти все русское войско и сам великий князь Юрий Всеволодович. Русь потерпела жесточайшее поражение, на долгие годы определившее ее непростую судьбу.

После разгрома русских на реке Сити и взятия Торжка монгольские военачальники вновь собираются на военный совет. На нем принято решение (несомненно, под влиянием многоопытного Субэдэй-багатура) отказаться от похода на Новгород в связи с приближающейся весенней распутицей. Монголы очень боялись оказаться отрезанными от родных степей, и благодаря этому Господин Великий Новгород был спасен.{Сейчас часто пишут, что монгольское войско повернуло на юг от Игнач-креста, не дойдя всего ста километров до Новгорода. Это неверно. До Игнач-креста дошел лишь один сравнительно небольшой (никак не более тумена) отряд, который двигался на север либо преследуя бегущих от него людей (облава), либо с разведывательными целями. Задачи взять один из крупнейших городов Европы перед этим отрядом, разумеется, не стояло.} А войско завоевателей после этого повернуло на юг, причем пошло по новым, еще не захваченным местам, широко (на двести-триста километров) раскинув свои крылья. В апреле 1238 года его центральные тумены под командованием самого Батыя подошли к Козельску.

О героической обороне Козельска написано очень много, ей посвящены даже целые книги. Эта крепость действительно оказалась для монголов «злым городом»: потери, понесенные здесь захватчиками, сравнимы со всеми их потерями в ходе завоевания Северо-Восточной Руси. Однако необходимо все же развеять два чрезвычайно стойких мифа, существующих в массовом сознании. Миф первый: Козельск в течение семи недель сдерживал натиск всего огромного монгольского войска. Это не так: на самом деле почти все это время Козельск осаждало два, максимум – три тумена, а когда на помощь Батыю подошли корпуса Кадана и Бури, город смог сопротивляться только три дня. Миф второй: Козельск был очень небольшой крепостью с малым числом защитников. Это также неверно: в реальности Козельск являлся довольно большим княжеским городом с мощной крепостью, имевшей большое стратегическое значение – она прикрывала Русь от Степи и была хорошо подготовлена для обороны. Число защитников города и крепости было немалым: несколько тысяч человек, а нелегкая жизнь степного пограничья даже из обычных горожан быстро делала настоящих воинов. Но, подчеркнем, – все эти уточнения нисколько не умаляют подвига защитников Козельска, героически сопротивлявшихся превосходящим монгольским силам. Их мужественный отпор врагу достоин всяческого преклонения; воины и горожане Козельска спасли честь русского оружия.

После взятия Козельска войска монголов отошли в половецкую степь. В 1238 году военные действия велись ими довольно вяло – сказывалось напряжение русского похода. В основном монголы ограничивались полицейскими операциями силами отдельных туменов. Но уже зимой 1238 – 39 годов крупный корпус из четырех туменов обрушился сначала на восставшую мордву, а затем на восточные земли Руси. Монголы взяли и сожгли Муром, Гороховец, а по некоторым сведениям – и Нижний Новгород. Другой корпус, действовавший на юге и западе против половцев, в марте 1239 года разгромил земли Переяславского княжества, пограничного со степью.

В 1239 – 40 годах главные усилия монголов были направлены на окончательное покорение северокавказских и причерноморских степей. Попутно они нанесли удары и по другим целям: осенью 1239 года братья Батый и Берке захватили Чернигов, а зимой того же года третий их брат, Шейбани, завоевал Судак в Крыму. На Северном Кавказе успешно действовали тумены Менгу и Гуюка. В 1239 году последний не покорившийся половецкий хан, – уже известный нам Котян, – скрываясь от монголов, ушел со всей своей ордой в Венгрию. Этот его поступок во многом определил дальнейшую стратегию Чингизидов и подтолкнул Батыя и Субэдэя к решению двинуться на Европу.

Западноевропейскому походу предшествовала знаменитая ссора Гуюка и Бури с Батыем. Недовольные тем, что Батыю первому на пиру подали чашу кумыса, завистливые и амбициозные родственнички отказались подчиняться назначенному ханом руководителю похода. Батый немедленно пожаловался на своеволие царевичей Угедэю, который в самых жестких выражениях отчитал строптивцев, и специальным ярлыком подтвердил неограниченные полномочия Батыя, а заодно и Субэдэй-багатура. Скандал был замят, но с этого времени Батый и Гуюк становятся непримиримыми врагами.

Новая стадия Великого Западного похода началась осенью 1240 года, когда огромная армия Батыя (ее пополнило немалое число воинов из покоренных степных народов) двинулась на Юго-Западную Русь. Первой и главной ее целью стал Киев – один из крупнейших и богатейших городов Европы. О богатстве Киева был наслышан еще Чингисхан: в определении маршрута похода Субэдэя и Джебэ хан повелевал им обязательно дойти до Киева. Но тогда город взять не удалось за недостатком сил; теперь же силы монголов были огромны. К Киеву, как когда-то к Рязани, тоже подошла вся монгольская армия – то есть более ста тысяч воинов. Тем не менее, древняя столица Руси оказала отчаянное сопротивление, и город продержался почти месяц, несмотря на постоянную бомбардировку и неоднократные штурмы. В конце концов Киев был взят по частям, а последние его защитники погибли в Десятинной церкви. 6 декабря 1240 года город пал. Известна легенда, что за героизм в обороне Киева Батый сохранил жизнь галицкому воеводе Дмитру. Однако, скорее всего, Дмитр остался жить потому, что многое знал о военных возможностях Галицко-Волынского княжества, ставшего следующей целью монголов. А сохранение жизни доблестным защитникам для монголов было нонсенсом – наоборот, таких людей монголы убивали беспощадно.

Князем Галицко-Волынских земель был знаменитый Даниил Романович, прозванный Галицким. Еще юношей он участвовал в злополучной битве на Калке и лишь чудом тогда спасся от монгольского плена и смерти. Он как никто другой понимал, что шансов на победу в полевом сражении для русского войска нет никаких. Поэтому князь рассредоточил свою армию по крепостным гарнизонам в надежде отбиться от врага. Нельзя сказать, что эта тактика оказалась успешной: монголам удалось захватить обе столицы княжества – Владимир-Волынский и Галич. Тем не менее, Даниил сумел сохранить значительную часть армии: ряд крепостей, в том числе Кременец, Данилов и Холм, Батый взять так и не смог. Впоследствии это серьезно помогло Даниилу Романовичу в борьбе за королевскую корону. Так что его стратегия, по большому счету, оправдала себя.

Взятием Владимира-Волынского завершился очередной этап Западного похода. По-видимому, здесь, во Владимире, вновь прошло совещание руководителей монгольских войск. Под давлением Батыя было принято решение продолжать поход до «последнего моря». Бури и Гуюк, однако, отказались подчиниться этому вердикту: к этому времени стало ясно, что смерть великого хана Угедэя не за горами, и царевичи, особенно Гуюк, стремились быстрее вернуться в Монголию, чтобы оказаться «в нужное время в нужном месте». Вместе с ними на восток отбыл и корпус Менгу: дальнейшие события позволяют предположить, что это произошло по указанию самого Батыя. Менгу был другом Батыя и вполне мог исполнить его просьбу «проследить» за не в меру ретивым Гуюком.

Тем не менее, следует признать, что в поход на Западную Европу монгольская армия двинулась серьезно ослабленной – она сократилась не менее чем на треть. Численность оставшихся у Батыя войск можно оценить в восемьдесят-девяносто тысяч человек – не слишком большое количество для столь масштабного замысла. Еще более удивительно, что и эта армия при вторжении в Европу была разделена на три части. Три тумена под руководством сына Джагатая, Байдара, направились в Польшу; два тумена Кадана, сына Угедэя, обрушились на Валахию и Южную Венгрию; три-четыре тумена самого Батыя двинулись через Карпаты на Центральную Венгрию. Но еще более поразительно то, что эти относительно небольшие армии почти повсеместно брали верх над противником: разве что чехи одержали локальную победу под Оломоуцем.

Серьезных успехов добился корпус Байдара в Польше. Под Турском и Хмельником монголы поочередно разгромили и польское ополчение, и кадровые войска (дружину). 22 марта они взяли тогдашнюю польскую столицу Краков. 9 апреля состоялось крупнейшее сражение польского этапа похода. У местечка Лигниц тумены Байдара наголову разгромили польско-немецкую рыцарскую армию под командованием князя Генриха. Погиб и сам князь. После этой важнейшей победы армия Байдара двинулась на юг, на соединение с войском Батыя. В мае 1241 года она уже грабила Моравию.

Еще большими достижениями закончилось наступление монголов на Венгрию. Батыю и Субэдэю удалось здесь навязать венгерской армии короля Белы генеральное сражение. Оно состоялось на реке Шайо и оказалось чрезвычайно кровопролитным. Сами монголы потеряли убитыми более четырех тысяч человек, но в итоге им удалось окружить и почти полностью уничтожить главное венгерское войско численностью около шестидесяти тысяч человек. Король Бела сумел бежать с поля боя, но сопротивление венгров после этой битвы было сломлено. Справедливости ради надо сказать, что в этой битве участвовал и вовремя подошедший корпус Кадана, так что монгольская армия, возможно, и превосходила венгерскую.

Как бы то ни было, победа монголов при Шайо имела огромное стратегическое значение. Она отдала под монгольскую власть всю Юго-Восточную и часть Центральной Европы и ввергла в страшную панику остальные европейские страны. Римский папа, германский император и даже французский король ожидали неминуемого вторжения победоносных кочевников. Страх перед монголами, во многом иррациональный, охватил и население и армии этих государств. Монголы, правда, не слишком спешили, занимаясь привычным делом – грабежом, но к весне 1242 года корпус Кадана, основательно пошерстив Адриатическое побережье Хорватии, вышел к Триесту. А за Триестом уже лежала Италия.

От дальнейшего наступления степняков Европу спасла случайность. В декабре 1241 года в своем дворце в Каракоруме умирает великий хан Угедэй. Известие об этом приходит в Европу весной 1242 года. Для Батыя эта весть стала по-настоящему черной – ведь главным претендентом на освободившийся престол был его ярый противник Гуюк. Поэтому после некоторого раздумья и по совету многоопытного Субэдэя Батый решает отказаться от продолжения похода. Он оставляет и свои планы сделать плодородную венгерскую пушту личным улусом и базой для дальнейших завоеваний и начинает отвод войск в приволжские степи. Разграбив напоследок Болгарию, в 1243 году монгольские армии Батыя отходят в междуречье Волги и Дона. Европа, наконец, смогла облегченно вздохнуть. Великий Западный поход непобедимой монгольской армии завершился.